Page 19 - Не стреляйте в белых лебедей

— Небоскреб! — сказал плешивый. — Чудо природы.
— Муравьев кругом бегало — не счесть. Крупные муравьи: черноголовики. Такой
тяпнет — сразу подскочишь, и Колька (босиком ведь) на всякий случай подальше держался.
— Вот какое беспокойство вам будет, — сказал Егор. — А там подальше чуть — еще
поляночка имеется, я наглядел. Давайте пособлю с пожитками-то: и вам покойно, и им
привычно.
— Для ревматизма они полезные, муравьи-то, — задумчиво сказал плешивый. — Вот
если у кого ревматизм…
— Ой! — взвилась пегая. — Кусаются, проклятые!..
— Дух чуют,-сказал Егор. — Они мужики самостоятельные.
— Да, — вздохнул лысый. — Неприятное соседство. Обидно.
— Чепуха! — Сивый махнул рукой: — Покорим! Тебя как звать-то, Егором? Одолжика
нам бензинчику, Егор. Банка есть?
Не сообразил Егор, зачем бензинчик-то понадобился, но принес: банка нашлась.
Принес, подал сивому:
— Вот.
— Молоток мужик, — сказал сивый. — Учтем твою сообразительность. А ну-ка
отойдите подальше.
И плеснул всю банку на муравейник. Плеснул, чиркнул спичкой — ракетой взвилось
пламя. Завыло, загудело, вмиг обняв весь огромный муравьиный дом.
Заметались черноголовики, скрючиваясь от невыносимого жара, затрещала сухая хвоя,
и даже старая ель, десятки лет прикрывавшая лапами муравьиное государство, качнулась и
затрепетала от взмывшего в поднебесье раскаленного воздуха.
А Егор с Колькой молча стояли рядом. Загораживаясь от жара руками, глядели, как
корчились, сгорая, муравьи, как упорно не разбегались они, а, наоборот, презирая смерть,
упрямо лезли и лезли в самое пекло в тщетной надежде спасти хоть одну личинку. Смотрели,
как тает на глазах гигантское сооружение, терпеливый труд миллионов крохотных существ,
как завивается от жара хвоя на старой ели и как со всех сторон бегут к костру тысячи
муравьев, отважно бросаясь в огонь.
— Фейерверк! — восхитилась пегая. — Салют победы!
— Вот и все дела,-усмехнулся сивый. — Человек — царь природы. Верно, малец?
— Царь?.. — растерянно переспросил Колька.
— Царь, малец. Покоритель и завоеватель.
Муравейник догорал, оседая серым, мертвым пеплом. Лысый пошевелил его палкой,
огонь вспыхнул еще раз, и все было кончено. Не успевшее погибнуть население растерянно
металось вокруг пожарища.
— Отвоевали место под солнцем,-пояснил лысый. — Теперь никто нам не помешает,
никто нас не побеспокоит.
— Надо бы отпраздновать победку-то, — сказал плешивый. — Сообразите что-нибудь
по-быстрому, девочки.
— Верно, — поддержал сивый. — Мужика надо угостить.
— И муравьев помянуть! — захохотал лысый.
И все пошли к лагерю.
Сзади плелся потерянный Егор, неся пустую банку, в которой с такой готовностью сам
же принес бензин. Колька заглядывал ему в глаза, а он избегал этого взгляда, отворачивался,
и Колька спросил шепотом:
— Как же так, тятька? Ведь живые же они…
— Да вот, — вздохнул Егор. — Стало быть, так, сынок, раз оно не этак…
На душе у него было смутно, и он хотел бы тотчас же уехать, но ехать пока не велели.
Молча готовил место для костра, вырезал рогульки, а когда закончил, бабенки клеенку
расстелили и расставили закуски.
— Идите, — позвали. — Перекусим на скорую руку.