Page 10 - Детство. Отрочество. После бала

«Bonjour, Mimi!», шаркнуть ногой, а потом уже позволялось вступать в разговоры.
Что за несносная особа была эта Мими! При ней, бывало, ни о чем нельзя было
говорить: она все находила неприличным. Сверх того, она беспрестанно приставала «Parlez
16
donc français» , a тут-то, как назло, так и хочется болтать по-русски; или за обедом –
только что войдешь во вкус какого-нибудь кушанья и желаешь, чтобы никто не мешал, уж
она непременно: «Mangez donc avec du pain» или «Comment ce que vous tenez votre
17
fourchette?» «И какое ей до нас дело! – подумаешь. – Пускай она учит своих девочек, а у
нас есть на это Карл Иваныч». Я вполне разделял его ненависть к иным людям.
– Попроси мамашу, чтобы нас взяли на охоту, – сказала Катенька шепотом,
останавливая меня за курточку, когда большие прошли вперед в столовую.
– Хорошо, постараемся.
Гриша обедал в столовой, но за особенным столиком; он не поднимал глаз с своей
тарелки, изредка вздыхал, делал страшные гримасы и говорил, как будто сам с собою:
«Жалко!.. улетела… улетит голубь в небо… ох, на могиле камень!..» и т. п.
Maman с утра была расстроена; присутствие, слова и поступки Гриши заметно
усиливали в ней это расположение.
– Ах да, я было и забыла попросить тебя об одной вещи, – сказала она, подавая отцу
тарелку с супом.
– Что такое?
– Вели, пожалуйста, запирать своих страшных собак, а то они чуть не закусали бедного
Гришу, когда он проходил по двору. Они этак и на детей могут броситься.
Услыхав, что речь идет о нем, Гриша повернулся к столу, стал показывать изорванные
полы своей одежды и, пережевывая, приговаривать:
– Хотел, чтобы загрызли… Бог не попустил. Грех собаками травить! большой грех! Не
бей, большак 18 , что бить? Бог простит… дни не такие.
– Что это он говорит? – спросил папа, пристально и строго рассматривая его. – Я
ничего не понимаю.
– А я понимаю, – отвечала maman, – он мне рассказывал, что какой-то охотник нарочно
на него пускал собак, так он и говорит: «Хотел, чтобы загрызли, но Бог не попустил», – и
просит тебя, чтобы ты за это не наказывал его.
– А! вот что! – сказал папа. – Почем же он знает, что я хочу наказывать этого охотника?
Ты знаешь, я вообще не большой охотник до этих господ, – продолжал он по-французски, –
но этот особенно мне не нравится и должен быть…
– Ах, не говори этого, мой друг, – прервала его maman, как будто испугавшись
чего-нибудь, – почем ты знаешь?
– Кажется, я имел случай изучить эту породу людей – их столько к тебе ходит, – все на
один покрой. Вечно одна и та же история…
Видно было, что матушка на этот счет была совершенно другого мнения и не хотела
спорить.
– Передай мне, пожалуйста, пирожок, – сказала она. – Что, хороши ли они нынче?
– Нет, меня сердит, – продолжал папа, взяв в руку пирожок, но держа его на таком
расстоянии, чтобы maman не могла достать его, – нет, меня сердит, когда я вижу, что люди
умные и образованные вдаются в обман.
И он ударил вилкой по столу.
– Я тебя просила передать мне пирожок, – повторила она, протягивая руку.

16 Говорите же по-французски (фр. ).

17 «Ешьте же с хлебом», «Как вы держите вилку?» (фр. )

18 Так он безразлично называл всех мужчин. (Примеч. Л. Н. Толстого .)