Page 118 - Ночевала тучка золотая

Солдат огляделся и вдруг прояснел.
— Ты говоришь, колония? — он присел на корточки, чтобы лучше видеть пацана. И
опять шмыгнул носом. — Где же тогда остальные?
— Уехали, — сказал Колька.
— А ты чего же не уехал? Ты один? Или не один?
Колька не ответил.
Солдат-то был востроглазым. Он давно заметил, как подергивается матрац на
Алхузуре. И пока беседовал, несколько раз покосился в его сторону.
— А там кто прячется?
— Где? — спросил Колька.
— Да под матрацем.
— Под матрацем?
Он тянул время, чтобы получше соврать. Сашка бы сразу сообразил, а Колька после
болезни совсем отупел, голова не варила.
Выпалил первое, что пришло на ум.
— А-а, под матрацем… Так это Сашка лежит! Брат мой… Его Сашкой зовут. Он
болеет. — И добавил для верности. — Мы оба, значит, болеем.
— Так вас больных оставили! — воскликнул солдат и поднялся. — А я-то слышу,
вчерась, будто разговаривают… Я на часах стоял… А ведь знаю, что кругом никого… Как
же это вас одних бросили?
Он подошел к Алхузуру и заглянул под матрац.
— Конечно! У него же температура! А может, малярия! Вон как трясет!
Помедлил, рассматривая Алхузура, и накрыл матрацем.
Солдат направился к выходу, но обернулся, крикнул Кольке:
— Сейчас приду. Колька насторожился. Зачем придет-то? Или засек, что Алхузур не
брат?
Но солдат вернулся с железной, знакомой Кольке мисочкой из-под консервов, принес
пшенную кашу и кусок хлеба. Поставил на пол перед Колькой.
— Вот, значит… Тебе. И ему дай. И вот еще лекарства…
— Он положил рядом с миской шесть желтых таблеток.
— Это хинин, понял? У нас многие малярией мучаются, так хинин спасает… Тебя как
зовут?
— Колька, — сказал Колька. Менять свое имя сейчас не имело смысла. Да и кем теперь
назовешься? Алхузуром?
— А я боец Чернов… Василий Чернов. Из Тамбова.
Солдат постоял над Колькой, все медлил уходить. Шмыгал носом и с жалостью
смотрел на больного. Уходя, произнес:
— Так ты, Колька, не все сам ешь… Ты брату оставь… А я, значит, санитаров пришлю
.. Завтра. Ну, бывай!
Лишь когда стемнело, Алхузур выглянул в дырку из-под матраца. Он хотел убедиться,
что солдата уже нет.
Колька крикнул ему:
— Вылезай… Нечего бояться-то! Вон, боец Чернов сколько принес! Тебе принес и
мне…
Алхузур смотрел в дырку и молчал. Матрац на нем шевельнулся.
— Будешь есть? — спросил Колька. — Кашу? Алхузур высунулся чуть-чуть и
покрутил головой.
— Пшенка! — добавил аппетитно Колька. — С хлебом! Ты пшенку-то когда-нибудь
ел?
Алхузур приоткрылся, посмотрел на миску и вздохнул.
— Давай… Давай… — приказным тоном солдата Чернова произнес Колька.
— Он велел поесть.