Page 37 - Бегущая по волнам

Глава XVIII

Судно, взявшее меня на борт, называлось „Нырок“. Оно шло в Гель-Гью из Сан-Риоля с
грузом черепахи. Шкипер, он же хозяин судна, Финеас Проктор, имел шесть человек
команды; шестой из них был помощник Проктора, Нэд Тоббоган, на редкость
неразговорчивый человек лет под тридцать, красивый и смуглый. Девушка с завязанным
глазом была двоюродной племянницей Проктора и пошла в рейс потому, что трудно было
расстаться с ней Тоббогану, ее признанному жениху; как я узнал впоследствии, не менее
важной причиной была надежда Тоббогана обвенчаться с Дэзи в Гель-Гью. Словом, причины
ясные и благие. По случаю присутствия женщины, хотя бы и родственницы. Проктор
сохранил в кармане жалованье повара, рассчитав его под благовидным предлогом; пищу
варила Дэзи. Сказав это, я возвращаюсь к прерванному рассказу.
Пока я объяснялся с командой шкуны, моя шлюпка была подведена к корме, взята на
тали и поставлена рядом с шлюпкой „Нырка“. Мой багаж уже лежал на палубе, у моих ног.
Меж тем паруса взяли ветер, и шкуна пошла своим путем.
– Ну, – сказал Проктор, едва установилось подобие внутреннего равновесия у всех нас,
– выкладывайте, почему мы остановились ради вас и кто вы такой.
– Это история, которая вас удивит, – ответил я после того, как выразил свою
благодарность, крепко пожав его руку. – Меня зовут Гарвей. Я плыл туда же, куда вы
плывете теперь, в Гель-Гью, на судне „Бегущая по волнам“, под командой капитана Геза, и
был ссажен им вчера вечером на шлюпку после крупной ссоры.
В моем положении следовало быть откровенным, не касаясь внутренних сторон дела.
Таким образом все предстало в естественном и простом виде: я сел за плату (не называя
цифры, я намекнул, что она была прилична и уплачена своевременно). Я должен был также
сочинить цель, с какой пустился в этот рейс, чтобы быть правдивым для наступившего
положения. В другом месте и другому человеку мне пришлось бы рассказать истину, когда я
думал, что… Словом, экипаж „Нырка“ только изредка набивал трубки, чтобы
воодушевленней следить за моим рассказом. Мне поверили, потому что я не скрывал той
правды, какую они ждали.
У меня (так я объяснил) было желание познакомиться с торговой практикой парусного
судна, а также разузнать требования и условия рынка в живом коммерческом действии.
Выдумка имела успех. Проктор, длинный, полуседой человек с спокойным мускулисто-
гладким лицом, тотчас сказал:
– Вот это правильная была мысль. Я всегда говорил, что, сидя на месте и читая
биржевые газеты, как раз купишь хлопок вместо пеньки или патоки.
Остальное в моем рассказе не требовало искажения, отчего характер Геза, после того
как я посвятил слушателей в историю с пьяной женщиной, немедленно стал предметом
азартного обсуждения.
– Его надо было просто убить, – сказал Проктор. – И вы не отвечали бы за это.
– Он не успел.. – заметил один матрос.
– Никогда бы я не сошел в шлюпку; только силой, – продолжал Проктор.
– Он был один, – вмешалась стоявшая тут же Дэзи. Платок мешал ей смотреть, и она
вертела головкой. – А ты, Тоббоган, разве остался бы насильно?
– Это сказал дядя, – возразил Тоббоган.
– Ну хотя бы и дядя.
– Что с тобой, Дэзи? – спросил Проктор. – Экая у тебя прыть в чужом деле!
– Вы правильно поступили, – обратилась она ко мне. – Лучше умереть, Чем быть
избитым и выброшенным за борт, раз такое злодейство. Отчего же вы не дадите виски?
Смотри, он ее зажал!
Она взяла из рассеянной руки Проктора бутылку, которую, в увлечении всей этой
историей, шкипер держал между колен, и налила половину жестяной кружки, долив водой. Я