Page 79 - Бегущая по волнам

– Это еще так свежо, – ответил я, невольно улыбнувшись, так как заметил висящее в
углу желтое платье с коричневой бахромой, – что мне трудно сказать о своем чувстве. Но
ужас… это был внешний ужас. Настоящего ужаса, я думаю, не было.
– Чему, чему вы улыбнулись?! – вскричала Дэзи, заметив, что я посмотрел на платье. –
Вы вспомнили? О, как вы были поражены! Я дала слово никогда больше не шутить так. Я
просто глупа. Надеюсь, вы простили меня?
– Разве можно на вас сердиться, – ответил я искренно. – Нет, я не сердился. Я сам
чувствовал себя виноватым, хотя трудно сказать почему. Но вы понимаете.
– Я понимаю, – сказала девушка, – и я всегда знала, что вы добры. Но стоит рассказать.
Вот, слушайте.
Она погрузила лицо в руки и сидела так, склонив голову, причем я заметил, что она,
разведя пальцы, высматривает из-за них с задумчивым, невеселым вниманием. Отняв руки от
лица, на котором заиграла ее неподражаемая улыбка, Дэзи поведала свои приключения.
Оказалось, что Тоббоган пристал к толпе игроков, окружавших рулетку под навесом, у
какой-то стены.
– Сначала, – говорила девушка, причем ее лицо очень выразительно жаловалось, – он
пообещал мне, что сделает всего три ставки, и потом мы пойдем куда-нибудь, где танцуют;
будем веселиться и есть, но, как ему повезло, – ему здорово вчера повезло, – он уже не мог
отстать. Кончилось тем, что я назначила ему полчаса, а он усадил меня за столик в соседнем
кафе, и я за выпитый там стакан шоколада выслушала столько любезностей, что этот
шоколад был мне одно мучение. Жестоко оставлять меня одну в такой вечер, – ведь и мне
хотелось повеселиться, не так ли? Я отсидела полчаса, потом пришла снова и попыталась
увести Тоббогана, но на него было жалко смотреть. Он продолжал выигрывать. Он говорил
так, что следовало просто махнуть рукой. Я не могла ждать всю ночь. Наконец кругом стали
смеяться, и у него покраснели виски. Это плохой знак, «Дэзи, ступай домой, – сказал он,
взглядом умоляя меня. – Ты видишь, как мне везет. Это ведь для тебя!» В то время возникло
у меня одно очень ясное представление. У меня бывают такие представления, столь живые,
что я как будто действую и вижу, что представляется. Я представила, что иду одна по
разным освещенным улицам и где-то встречаю вас. Я решила наказать Тоббогана и, скрепя
сердце, стала отходить от того места все дальше и дальше, а когда я подумала, что, в
сущности, никакого преступления с моей стороны нет, вступило мне в голову только одно:
«Скорее, скорее, скорее!» Редко у меня бывает такая храбрость… Я шла и присматривалась,
какую бы мне купить маску. Увидев лавочку с вывеской и открытую дверь, я там кое-что
примерила, но мне все было не по карману, наконец, хозяйка подала это платье и сказала, что
уступит на нем. Таких было два. Первое уже продано, – как вы сами, вероятно, убедились на
ком-нибудь другом, – вставила Дэзи. – Нет, я ничего не хочу знать! Мне просто не повезло.
Надо же было так случиться! Ужас что такое, если порассудить! Тогда я ничего, конечно, не
знала и была очень довольна. Там же купила я полумаску, а это платье, которое сейчас на
мне, оставила в лавке. Я говорю вам, что помешалась. Потом – туда-сюда… Надо было
спасаться, потому что ко мне начали приставать, О-го-го! Я бежала, как на коньках. Дойдя до
той площади, я стала остывать и уставать, как вдруг увидела вас. Вы стояли и смотрели на
статую. Зачем я солгала? Я уже побыла в театре и малость, грешным делом, оттанцевала
разка три. Одним словом – наш пострел везде поспел! – Дэзи расхохоталась. – Одна, так
одна! Ну-с, сбежав от очень пылких кавалеров своих, я, как говорю, увидела вас, и тут мне
одна женщина оказала услугу. Вы знаете какую. Я вернулась и стала представлять, что вы
мне скажете. И-и-и… произошла неудача. Я так рассердилась на себя, что немедленно
вернулась, разыскала гостиницу, где наши уже пели хором, – так они были хороши, и
произвела фурор. Спасибо Проктору; он крепко рассердился на Тоббогана и тотчас послал
матросов отвести меня на «Нырок». Представьте, Тоббоган явился под утро. Да, он выиграл.
Было тут упреков и мне и ему. Но мы теперь помирились.
– Милая Дэзи, – сказал я, растроганный больше, чем ожидал, ее искусственно-
шутливым рассказом, – я пришел с вами проститься. Когда мы встретимся, – а мы должны