Page 74 - Бегущая по волнам

я не мог остаться подлецом. Надо было сказать. Я слышал, что она выразила надежду на
совесть самого преступника. Эти слова я обдумывал, пока вы допрашивали других, и не
нашел никакого другого выхода, чем этот, – встать и сказать: Геза застрелил я.
– Благодарю вас, – сказала Биче с участием, – вы честный человек, и я, если
понадобится, помогу вам.
– Должно быть, понадобится, – ответил Бутлер, подавленно улыбаясь. – Ну-с, надо
говорить все. Итак, мы прибыли в Гель-Гью с контрабандой из Дагона. Четыреста ящиков
нарезных болтов. Желаете посмотреть?
Он вытащил предмет, который тайно отобрал от меня, и передал его комиссару,
отвинтив гайку.
– Заказные формы, – сказал комиссар, осмотрев начинку болта. – Кто же изобрел такую
уловку?
– Должен заявить, – пояснил Бутлер, – что все дело вел Гез. Это его связи, и я
участвовал в операции лишь деньгами. Мои отложенные за десять лет триста пятьдесят
фунтов пошли как пай. Я должен был верить Гезу на слово. Гез обещал купить дешево,
продать дорого. Мне приходилось, по нашим расчетам, приблизительно тысяча двести
фунтов. Стоило рискнуть. Знали обо всем лишь я, Гез и Синкрайт. Женщины, которые плыли
с нами сюда, не имели отношения к этой погрузке и ничего не подозревали. Гез был против
Гарвея, так как по крайней мнительности опасался всего. Не очень был доволен, откровенно
сказать, и я, потому что, как-никак, чувствуешь себя спокойнее, если нет посторонних. После
того как произошел скандал, о котором вы уже знаете, и несмотря на мои уговоры человека
бросили в шлюпку миль за пятьдесят от Дагона, а вмешаться как следует – значило потерять
все потому, что Гез, взбесившись, способен на открытый грабеж, – я за остальные дни
плавания начал подозревать капитана в намерении увильнуть от честной расплаты. Он
жаловался, что опиум обошелся вдвое дороже, чем он рассчитывал, что он узнал в Дагоне о
понижении цен, так что прибыль может оказаться значительно меньше.
Таким образом капитан подготовил почву и очень этим меня тревожил. Синкрайту
было просто обещано пятьдесят фунтов, и он был спокоен, зная, должно быть, что все
пронюхает и добьется своего в большем размере, чем надеется Гез. Я ничего не говорил,
ожидая, что будет в Гель-Гью. Еще висела эта история с Гарвеем, которую мы думали
миновать, пробыв здесь не более двух дней, а потом уйти в Сан-Губерт или еще дальше, где
и отстояться, пока не замрет дело. Впрочем, важно было прежде всего продать опий.
Гез утверждал, что переговоры с агентом по продаже ему партии железных болтов
будут происходить в моем присутствии, но когда мы прибыли, он устроил, конечно, все
самостоятельно. Он исчез вскоре после того, как мы отшвартовались, и явился веселый,
только стараясь казаться озабоченным. Он показал деньги. «Вот все, что удалось получить, –
так он заявил мне. – Всего три тысячи пятьсот. Цена товара упала, наши приказчики
предложили ждать улучшения условий сбыта или согласиться на три тысячи пятьсот фунтов
за тысячу сто килограммов».
Мне приходилось, по расчету моих и его денег, – причем он уверял, что болты стоили
ему по три гинеи за сотню, – неправедные остатки. Я выделился, таким образом, из расчета
пятьсот за триста пятьдесят, и между нами произошла сцена. Однако доказать ничего было
нельзя, поэтому я вчера же направился к одному сведущему по этим делам человеку, имя
которого называть не буду, и я узнал от него, что наша партия меньше, как за пять тысяч, не
может быть продана, что цена держится крепко.
Обдумав, как уличить Геза, мы отправились в один склад, где мой знакомый усадил
меня за перегородку, сзади конторы, чтобы я слышал разговор. Человек, которого я не видел,
так как он был отделен от меня перегородкой, в ответ на мнимое предложение моего
знакомого сразу же предложил ему четыре с половиной фунта за килограмм, а когда тот
начал торговаться, – накинул пять и даже пять с четвертью. С меня было довольно. Угостив
человека за услугу, я отправился на корабль и, как Гез уже переселился сюда, в гостиницу,
намереваясь широко пожить, – пошел к нему, но его не застал. Был я еще вечером, – раз, два,