Page 40 - Борьба миров

их и дали залп.
Марсианина обдало осколками упавшей гранаты, и солдаты видели, как он покачнулся
и упал. Раздался ликующий крик, и солдаты с бешеной поспешностью зарядили орудия.
Упавший марсианин издал протяжный вой, и в мгновение ока у деревьев показался второй
сверкающий великан, который, в ответ на его призыв, ответил ему также воем.
Повидимому, осколком гранаты подбило ногу у треножника первого марсианина.
Второй залп пропал даром, ударив в землю довольно далеко от него, и вслед затем оба
товарища направили на батарею свои тепловые лучи. Пороховые ящики взлетели на воздух,
и вокруг орудий ярким пламенем вспыхнули сосны. Из солдат спаслись только два-три
человека, успевшие забежать за гребень холма.
После этого, три великана стали как будто совещаться, по крайней мере лазутчики,
следившие за ними, доносили потом, что все трое простояли на месте с полчаса. Из подбитой
машины осторожно выполз марсианин, маленькая коричневая фигурка, казавшаяся на
расстоянии каким-то ржавым пятном, и занялся повидимому починкой своего треножника. К
девяти часам он кончил свою работу, так как над деревьями снова показался его колпак.
Было начало десятого, когда к этим трем марсианам присоединилось еще четверо,
вооруженных какими-то толстыми, черными трубками. Они роздали по такой же точно
трубке и трем первым и разместились изогнутой линией на равном расстоянии друг от друга,
между Сен-Джордж-Гиллем, Уэйбриджем и деревенькой Сэнд, к юго-западу от Риплея.
Как только они тронулись с места, дюжина ракет взвилась из-за холмов перед ними,
предупреждая стоявшие наготове у Диттона и Эшера батареи о приближении врага. В то же
самое время четыре неприятельских боевых машины, тоже снабженные трубками, перешли
через реку, и две из них, чернея на фоне заката, выросли передо мной и викарием, застигнув
нас на дороге из Галлифорда на север, по которой мы шли, напрягая последние силы.
Казалось, что они летят на облаках, так как молочный туман, который стлался по полям,
закрывал треножники до одной трети их вышины.
При виде этих двух великанов викарий тихо вскрикнул и пустился бежать. Но я-то
знал, что от марсианина не убежишь, и поэтому свернул в сторону и пополз через мокрую от
росы крапиву и густой кустарник в канаву, которая шла вдоль дороги. Викарий оглянулся и,
увидев, что я делаю, последовал моему примеру.
Марсиане остановились. Один, который стоял ближе к нам, смотрел в сторону
Сенбюри; другой, казавшийся серым пятном на фоне заката, стоял дальше, в сторону Стэнса.
Призывный вой их прекратился. В полном безмолвии заняли они свои места в
огромном полумесяце, имевшем не менее двенадцати миль от одного конца к другому.
Никогда еще, со времени изобретения пороха сражение не начиналось в такой тишине. На
нас, да и вероятно на всякого другого случайного наблюдателя у Риплея, это произвело бы
такое впечатление, как будто марсиане были единственными властелинами наступающей
ночи, озаряемой лишь молодым месяцем, первыми звездами и последними отблесками
умирающей зари да красным заревом пожара у Сен-Джордж-Гилля от горевших
Пентильских лесов.
А между тем, отовсюду, со стороны Стэнса, Диттона, Эшера, Окгэма, из холмов и лесов
южного берега реки, из-за низких лугов, на севере от нее — отовсюду, где какая-нибудь
рощица или кучка сельских холмов давала прикрытие, на этот полумесяц глядели жерла
пушек. Сигнальные ракеты взвились и рассыпались дождем искр в темноте ночи, и для
артиллеристов всех этих сторожевых батарей потянулись минуты напряженного ожидания.
Стоило только марсианам вступить в линию огня — и в тот же миг эти сверкающие в
темноте ранней ночи орудия, с притаившимися за ним неподвижными черными фигурами
людей, разразились бы целой бурей громовых залпов.
Нет сомнения, что у всех этих тысяч чутко прислушивавшихся людей, также как и у
меня в ту минуту, преобладающею мыслью был вопрос: что думают о нас марсиане?
Понимают ли они, что воюют с миллионами организованных и дисциплинированных
существ, представляющих одно целое? Или ко всем этим огненным вспышкам, внезапным