Page 188 - И дольше века длится день

И они скрылись в постовом помещении. Дверь была открыта, и Едигею все было
слышно. Часовой звонил куда-то, все спрашивал начальника караула. А тот не
обнаруживался.
— Да нет, мне начальника по караулу! — объяснял он. — Лично его… Да нет. Тут дело
важное.
Едигей нервничал. Куда же запропастился этот начальник по караулу? Вот не везет так
не везет!
Наконец он отыскался.
— Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант! — громко заговорил часовой звонким,
взволнованным голосом.
И доложил ему, мол, тут местные жители приехали хоронить человека на старинном
кладбище. Как быть? Едигей насторожился. Скажет лейтенант — пропусти, и все! Молодец
Длинный Эдильбай! Все же сообразительный парень. Однако разговор часового стал
затягиваться. Теперь он все время отвечал на вопросы:
— Да… Сколько? Шесть человек. А с покойником семь. Старик какой-то умер. А
старший у них на верблюде. Потом трактор с прицепом, А за трактором экскаватор тоже…
Да нужно, говорят, стало быть, могилу рыть… Как? А что мне сказать? Значит, нельзя? Не
разрешается? Есть, слушаюсь!
И тут раздался голос Длинного Эдильбая. Видимо, он выхватил трубку.
— Товарищ лейтенант! Войдите в наше положение. Товарищ лейтенант, мы прибыли с
разъезда Боранлы-Буранный. А куда же нам теперь? Войдите в наше положение. Мы
здешние люди, мы ничего плохого не сделаем. Мы только похороним человека и сразу
вернемся… А? Что? Ну как же так! Ну, приезжайте, приезжайте, сами убедитесь! У нас тут
есть старик наш, фронтовиком был, воевал. Объясните ему.
Длинный Эдильбай вышел из караульного помещения растроенный, но сказал, что
лейтенант приедет и все решит на месте. За ним подошел часовой и сказал то же самое.
Часовой теперь чувствовал облегчение, поскольку начальник караула сам должен был
решить вопрос. Он теперь спокойно шагал взад-вперед у полосатой перекладины.
Было уже три часа. А они еще не добрались до Ана-Бейита, хотя и осталось не так
далеко.
Едигей вернулся к часовому.
— Сынок, долго ли ждать твоего начальника? — спросил он.
— Да нет. Сейчас примчится. Он на машине. Тут минут десять — пятнадцать ходу.
— Ну ладно, подождем. А давно эту колючую проволоку установили?
— Да порядочно. Мы ее ставили. Я тут служу уже год. Выходит, полгода уже, как
оцепили вокруг.
— То-то и оно. Я ведь тоже не знал, что тут такая заграда. Из-за этого вот и
получилось. Вроде я теперь виноватый, потому что я затеял сюда везти на погребение. Тут у
нас кладбище старинное — Ана-Бейит. А Казангап покойный был очень хорошим
человеком. Тридцать лет вместе проработали на разъезде. Хотелось как лучше.
Солдат, видимо, проникся сочувствием к Буранному Едигею.
— Слушай, папаша, — сказал он деловито. — Вот приедет начальник караула
лейтенант Тансыкбаев, вы ему скажите все как есть. Что он, не человек? Пусть доложится
выше. А там вдруг и разрешат.
— Спасибо на добром слове. А иначе как же нам? Как ты сказал — Тансыкбаев?
Фамилия лейтенанта Тансыкбаев?
— Да, Тансыкбаев. Он у нас тут недавно. А что? Знакомый? Из ваших он. Может, свояк
какой будет?
— Да нет, что ты, — усмехнулся Едигей. — Тансыкбаевых у нас, как у вас Ивановых.
Просто припомнился один человек с такой фамилией.
Тут зазвонил телефон на посту, и часовой поспешил туда. Едигей остался один.
Вздыбились опять брови. И, хмуро оглядываясь вокруг, посматривая, не покажется ли