Page 112 - Похождения бравого солдата Швейка

жизнь, а на другой день рассказывал: «А утром-то я заметил, братцы, что лежу на нарах!» И
всегда, бывало, беда стрясётся с ним, именно когда он решит, что пойдёт себе тихо-мирно
домой; а под конец всё-таки оказывалось, что он где-то сломал забор, или выпряг лошадь у
извозчика, или попробовал прочистить себе трубку петушиным пером из султана на каске
полицейского. Нехлеба от всего этого приходил в отчаянье, но особенно его угнетало то, что
весь его род такой невезучий. Однажды дедушка его отправился бродить по свету…
— Оставьте меня в покое, Швейк, с вашими россказнями!
— Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, всё, что я сейчас говорю, — сущая
правда. Отправился, значит, его дед бродить по белу свету…
— Швейк, — разозлился поручик, — ещё раз приказываю вам прекратить болтовню. Я
ничего не хочу от вас слышать. Как только приедем в Будейовицы, я найду на вас управу.
Посажу под арест. Вы знаете это?
— Никак нет, господин поручик, не знаю, — мягко ответствовал Швейк. — Вы об этом
даже не заикались.
Поручик невольно заскрежетал зубами, вздохнул, вынул из кармана шинели
«Богемию» и принялся читать сообщения о колоссальных победах германской подводной
лодки «Е» и её действиях на Средиземном море. Когда он дошёл до сообщения о новом
германском изобретении — разрушении городов при помощи специальных бомб, которые
сбрасываются с аэропланов и взрываются три раза подряд, его чтение прервал Швейк,
заговоривший с лысым господином:
— Простите, сударь, не изволите ли вы быть господином Пуркрабеком, агентом из
банка «Славия»?
Не получив ответа, Швейк обратился к поручику:
— Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, я однажды читал в газетах, что у
нормального человека должно быть в среднем от шестидесяти до семидесяти тысяч волос и
что у брюнетов обыкновенно волосы бывают более редкими, есть много тому примеров… А
один фельдшер, — продолжал он неумолимо, — говорил в кафе «Шпирков», что волосы
выпадают из-за сильного душевного потрясения в первые шесть недель после рождения…
Тут произошло нечто ужасное. Лысый господин вскочил и заорал на Швейка:

— Marsch heraus, Sie Schweinkerl! 50 — и поддал его ногой. Потом лысый господин
вернулся в купе и преподнёс поручику небольшой сюрприз, представившись ему.
Швейк слегка ошибся: лысый субъект не был паном Пуркрабеком, агентом из банка
«Славия», а всего-навсего генерал-майором фон Шварцбург. Генерал-майор в гражданском
платье совершал инспекционную поездку по гарнизонам и в данный момент готовился
нагрянуть в Будейовицы.
Это был самый страшный из всех генерал-инспекторов, когда-либо рождавшихся под
луной. Обнаружив где-нибудь непорядок, он заводил с начальником гарнизона такой
разговор:
— Револьвер у вас есть?
— Есть.
— Прекрасно. На вашем месте я бы знал, что с ним делать. Это не гарнизон, а стадо
свиней!
И действительно, после каждой его инспекционной поездки то тут, то там кто-нибудь
стрелялся.
В таких случаях генерал фон Шварцбург констатировал с удовлетворением:
— Правильно! Это настоящий солдат!
Казалось, его огорчало, если после его ревизии хоть кто-нибудь оставался в живых.
Кроме того, он страдал манией переводить офицеров на самые скверные места. Достаточно
было пустяка, чтобы офицер распрощался со своей частью и отправился на черногорскую

50 Вон отсюда, свинья! (нем.)