Page 127 - Похождения бравого солдата Швейка

Путимский жандармский вахмистр был известен по всей округе тем, что действовал
быстро и тактично. Он никогда не ругал задержанных или арестованных, но подвергал их
такому искусному перекрёстному допросу, что и невинный бы сознался. Для этой цели он
приспособил двух жандармов, и перекрёстный допрос сопровождался всегда усмешками
всего жандармского персонала.
— Криминалистика состоит в искусстве быть хитрым и вместе с тем ласковым, —
говаривал своим подчинённым вахмистр. — Орать на кого бы то ни было — дело пустое. С
обвиняемыми и подозреваемыми нужно обращаться деликатно и тонко, но вместе с тем
стараться утопить их в потоке вопросов.
— Добро пожаловать, солдатик, — приветствовал жандармский вахмистр Швейка. —
Присаживайтесь, с дороги-то устали небось. Расскажите, куда путь держите?
Швейк повторил, что идёт в Чешские Будейовицы, в свой полк.
— Вы, очевидно, сбились с пути, — улыбаясь, заметил вахмистр. — Дело в том, что вы
идёте из Чешских Будейовиц, и я легко могу вам это доказать. Над вами висит карта Чехии.
Взгляните: на юг от нас лежит Противин, южнее Противина — Глубокое, а ещё южнее —
Чешские Будейовицы. Стало быть, вы идёте не в Будейовицы, а из Будейовиц.
Вахмистр приветливо посмотрел на Швейка. Тот спокойно и с достоинством ответил:
— А всё-таки я иду в Будейовицы.
Это прозвучало сильнее, чем «а всё-таки она вертится!», потому что Галилей, без
сомнения, произнёс свою фразу в состоянии сильной запальчивости.
— Знаете что, солдатик! — всё так же ласково сказал Швейку вахмистр. — Должен вас
предупредить — да вы и сами в конце концов придёте к этому заключению, — что всякое
запирательство затрудняет чистосердечное признание.
— Вы безусловно правы, — сказал Швейк. — Всякое запирательство затрудняет
чистосердечное признание — и наоборот.
— Вот вы уже сами, солдатик, начинаете со мною соглашаться. Расскажите
откровенно, откуда вы вышли, когда направились в ваши Будейовицы. Говорю «ваши»,
потому что, по-видимому, существуют ещё какие-то Будейовицы, которые лежат где-то к
северу от Путима и до сих пор не занесены ни на одну карту.
— Я вышел из Табора.
— А что вы делали в Таборе?
— Ждал поезда на Будейовицы.
— Почему вы не поехали в Будейовицы поездом?
— Потому что у меня не было билета.
— А почему вам как солдату не выдали бесплатный воинский проездной билет?
— Потому что при мне не было никаких документов.
— Ага, вот оно что! — победоносно обратился вахмистр к одному из жандармов. —
Парень не так глуп, как прикидывается. Пытается замести следы.
Вахмистр начал снова, как бы не расслышав последних слов относительно документов:
— Итак, вы вышли из Табора. Куда же вы шли?
— В Чешские Будейовицы.
Выражение лица вахмистра стало несколько строже, и взгляд упал на карту.
— Можете показать нам на карте, как вышли в Будейовицы?
— Я всех мест не помню. Помню только, что в Путиме я уже был один раз.
Жандармы выразительно переглянулись.
Вахмистр продолжал допрос:
— Значит, вы были на вокзале в Таборе? Что у вас в карманах? Выньте всё.
После того как Швейка основательно обыскали и ничего, кроме трубки и спичек, не
нашли, вахмистр спросил: — Скажите, почему у вас ничего, решительно ничего нет?
— Потому что мне ничего и не нужно.
— Ах ты господи! — вздохнул вахмистр. — Ну и мука с вами!.. Так вы сказали, что
один раз уже были в Путиме. Что вы здесь делали тогда?