Page 153 - Похождения бравого солдата Швейка

Вольноопределяющийся зевнул.
— Надо выспаться перед завтрашним полковым рапортом. Я думал хоть бы частично
информировать вас, как обстоят дела в полку. Полковник Шрёдер не любит майора Венцеля
и вообще большой чудак. Капитан Сагнер, начальник учебной команды
вольноопределяющихся, считает Шрёдера настоящим солдатом, хотя полковник Шрёдер
ничего так не боится, как попасть на фронт. Сагнер — стреляный воробей, так же как и
Шрёдер, он недолюбливает офицеров запаса и называет их штатскими вонючками.
Вольноопределяющихся он считает дикими животными: их, дескать, нужно превратить в
военные машины, пришить к ним звёздочки и послать на фронт, чтобы их перестреляли
вместо благородных кадровых офицеров, которых нужно оставить на племя.
Вообще всё в армии уже воняет гнилью, — сказал вольноопределяющийся, укрываясь
одеялом. — Массы пока ещё не проспались. Выпучив глаза они идут на фронт, чтобы из них
сделали там лапшу; а попадёт в кого-нибудь пуля, он только шепнёт: «Мамочка», — и всё.
Ныне героев нет, а есть убойный скот и мясники в генеральных штабах. Погодите, дождутся
они бунта. Ну и будет же потасовка! Да здравствует армия! Спокойной ночи!
Вольноопределяющийся затих, потом начал вертеться под одеялом и наконец спросил:
— Вы спите, товарищ?
— Не спится, — ответил Швейк со своей койки, — размышляю…
— О чём же вы размышляете, товарищ?
— О большой серебряной медали «За храбрость» которую получил столяр с Вавровой
улицы на Краловских Виноградах по фамилии Мличко; ему первому из полка в самом
начале войны оторвало снарядом ногу. Он бесплатно получил искусственную ногу и начал
повсюду хвалиться своей медалью: хвастал, что он самый что ни на есть первый инвалид в
полку. Однажды пришёл он в трактир «Аполлон» на Виноградах и затеял там ссору с
мясниками с боен. В драке ему оторвали искусственную ногу и трахнули этой ногой по
башке, а тот, который оторвал её, не знал, что она искусственная… и с перепугу упал в
обморок. В участке столяру ногу опять приделали, но с той поры он разозлился на свою
большую серебряную медаль «За храбрость» и понёс её закладывать в ломбард. Там его
сцапали, и пошли неприятности. Существует какой-то там суд чести для инвалидов войны, и
этот суд постановил отобрать у него эту серебряную медаль и, кроме того, присудил
отобрать и ногу…
— Как так?
— Очень просто. В один прекрасный день пришла к нему комиссия, заявила, что он
недостоин носить искусственную ногу, отстегнула у него её и унесла…
— Вот ещё тоже большая потеха, — продолжал Швейк, — когда родные павшего на
войне в один прекрасный день получают медаль с припиской, что вот, дескать, пожалована
вам медаль, повесьте её на видном месте. На Божетеховой улице на Вышеграде один
рассвирепевший отец, который подумал, что военное ведомство над ним издевается, повесил
такую медаль в сортир. А этот сортир у него был общий с одним полицейским, и тот донёс
на него, как на государственного изменника. Плохо пришлось бедняге.
— Отсюда вытекает, — заметил вольноопределяющийся, — что слава выеденного яйца
не стоит. Недавно в Вене издали «Памятку вольноопределяющегося», и там в чешском
переводе помещено такое захватывающее стихотворение:

В сраженье доброволец пал…
За короля, страну родную
Он отдал душу молодую
И всем другим пример подал.
Везут на пушке труп героя,
Венки и ленты впереди,
И капитанскою рукою
Приколот орден на груди.