Page 157 - Похождения бравого солдата Швейка

Господин капитан, — сказал он Сагнеру, — приведите сюда всю учебную команду
вольноопределяющихся… — Да-с, — продолжал полковник, снова обращаясь к
вольноопределяющемуся, — и с таким вот господином студентом классической философии

приходится мараться нашему брату. Kehrt euch! 94 Так и знал. Складки на шинели не
заправлены. Словно только что от девки или валялся в борделе. Погодите, голубчик, я вам
покажу.
Команда вольноопределяющихся вступила во двор.
— В каре! — скомандовал полковник, и команда обступила его и провинившихся
тесным квадратом.
— Посмотрите на этого человека, — начал свою речь полковник, указывая хлыстом на
вольноопределяющегося. — Он пропил нашу честь, честь вольноопределяющихся, которые
готовятся стать офицерами, командирами, ведущими своих солдат в бой, навстречу славе на
поле брани. А куда повёл бы своих солдат этот пьяница? Из кабака в кабак! Он один вылакал
бы весь солдатский ром… Что вы можете сказать в своё оправдание? — обратился он к
вольноопределяющемуся. — Ничего? Полюбуйтесь на него! Он не может сказать в своё
оправдание ни слова. А ещё изучал классическую философию! Вот действительно
классический случай! — Полковник произнёс последние слова нарочито медленно и плюнул.
— Классический философ, который в пьяном виде по ночам сбивает с офицеров
фуражки! Тип! Счастье ещё, что это был какой-то офицер из артиллерии.
В этих словах выразилась вражда Девяносто первого полка к будейовицкой
артиллерии. Горе тому артиллеристу, который попадался ночью в руки патруля пехотинцев,
и наоборот. Вражда была глубокая и непримиримая, вендетта, кровная месть, она
передавалась по наследству от одного призыва к другому. Вражда выражалась с той и другой
стороны в традиционных происшествиях: то где-то пехотинцы спихивали артиллеристов в
Влтаву, то наоборот. Драки происходили в «Порт-Артуре», «У розы» и в многочисленных
других увеселительных местах столицы Южной Чехии.
— Тем не менее, — продолжал полковник, — подобный поступок заслуживает
сурового наказания, этот тип должен быть исключён из школы вольноопределяющихся, он
должен быть морально уничтожен. Такие интеллигенты армии не нужны.
Regimentskanziei! 95
Полковой писарь подошёл со строгим видом, держа наготове дела и карандаш.
Воцарилась тишина, как бывает в зале суда, когда судят убийцу и председатель
провозглашает: «Объявляется приговор…»
Именно таким тоном полковник провозгласил:
— Вольноопределяющийся Марек присуждается к двадцати одному дню строгого
ареста и по отбытии наказания отчисляется на кухню чистить картошку!
И, повернувшись к команде вольноопределяющихся полковник скомандовал:
— Построиться в колонну!
Слышно было, как команда быстро перестраивалась по четыре в ряд и уходила.
Полковник сделал капитану Сагнеру замечание, что команда недостаточно чётко отбивает
шаг, и сказал, чтобы после обеда он занялся с ними маршировкой.
— Шаги должны греметь, господин капитан. Да вот ещё что, чуть было не забыл, —
прибавил полковник. — Объявите, что вся команда вольноопределяющихся лишается
отпуска на пять дней — пусть они помнят своего бывшего коллегу, этого негодяя Марека.
А негодяй Марек стоял около Швейка с чрезвычайно довольным видом. Лучшего он не
мог и желать. Куда приятнее чистить на кухне картошку, скатывать кнедлики и возиться с
мясом, чем под ураганным огнём противника, наложив полные подштанники, орать:

94 Кругом марш! (нем.)

95 Полковой писарь! (нем.)