Page 323 - Похождения бравого солдата Швейка

Получив ответ, что она занята с каким-то подпоручиком, капитан стал ругаться ещё
непристойнее.
Мадемуазель Элла была занята с подпоручиком Дубом. После того как маршевый
батальон расквартировали в здании гимназии, подпоручик Дуб собрал всех солдат и в
длинной речи предупредил их, что русские, отступая, повсюду открывали публичные дома и
оставляли в них персонал, заражённый венерическими болезнями, чтобы нанести таким
образом австрийской армии большой урон. Он предостерегал солдат от посещения подобных
заведений. Он-де сам обойдёт эти дома, чтобы убедиться, не ослушался ли кто его приказа.
Ввиду того что они во фронтовой полосе, всякий, застигнутый в таком доме, будет предан
полевому суду.
Подпоручик Дуб лично пошёл убедиться, не нарушил ли кто-нибудь его приказа, и
поэтому, вероятно, исходным пунктом своей ревизии избрал диван в комнатке Эллы на
втором этаже так называемого «городского кафе» и очень мило развлекался на этом диване.
Между тем капитан Сагнер вернулся в свой батальон. Компания Тайрле распалась:
капитана Тайрле вызвали в бригаду, так как бригадный командир уже больше часа искал
своего адъютанта.
Из дивизии пришли новые приказы, и необходимо было окончательно определить
маршрут прибывшего Девяносто первого полка, так как, согласно новой диспозиции, по
первоначальному маршруту теперь отправлялся маршевый батальон Сто второго полка.
Всё страшно перепуталось. Русские поспешно отступали из северо-восточной Галиции,
и некоторые австрийские части здесь перемешались. Кое-где в расположение австрийских
войск клином врезались части германской армии. Хаос увеличивали новые маршевые
батальоны и другие воинские части, прибывавшие на фронт. То же самое происходило в
прифронтовой полосе, например, здесь, в Саноке, куда внезапно нагрянул резерв германской
ганноверской дивизии под командованием полковника с таким отвратительным взглядом,
что бригадный командир пришёл в полное замешательство. Полковник резерва ганноверской
дивизии предъявил диспозицию своего штаба, по которой его солдат следовало разместить в
гимназии, где только что был расквартирован маршевый батальон Девяносто первого полка.
Для размещения своего штаба он требовал очистить здание Краковского банка, в котором
помещался штаб бригады.
Бригадный командир связался с дивизией, изложил точно ситуацию, а затем с дивизией
говорил ганноверец с отвратительным взглядом. В результате этих разговоров бригада
получила приказ: «Бригаде оставить город в шесть часов вечера и идти по направлению
Турова-Волска — Лисковец — Старая Соль — Самбор, где ждать дальнейших
распоряжений. Вместе с ней сняться маршевому батальону Девяносто первого полка,
образующему прикрытие. Порядок выступления выработан бригадой по следующей схеме:
авангард выступает в полшестого на Турову, между южным и северным фланговыми
прикрытиями расстояние три с половиной километра. Прикрывающий арьергард выступает в
четверть седьмого».
В гимназии началась суматоха. На совещании офицеров батальона отсутствовал только
подпоручик Дуб, отыскать которого было поручено Швейку.
— Надеюсь, — сказал Швейку подпоручик Лукаш, — вы найдёте его без всяких
затруднений, у вас ведь вечно друг с другом какие-то трения.
— Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, прошу дать письменный приказ от
роты именно потому, что у нас вечно друг с другом какие-то трения.
Пока поручик Лукаш писал на листке блокнота приказ подпоручику Дубу: немедленно
явиться в гимназию на совещание, — Швейк уверял его:
— Так точно, господин обер-лейтенант, теперь вы, как всегда, можете быть спокойны.
Я его найду. Так как солдатам запрещено ходить в бордели, то он безусловно в одном из них.
Ему же надо быть уверенным, что никто из его взвода не хочет попасть под полевой суд,
которым он обыкновенно угрожает. Он сам объявил солдатам, что обойдёт все бордели и что
они узнают его с плохой стороны. Впрочем, я знаю, где он. Вот тут, как раз напротив, в этом