Page 47 - Собачье сердце

Окончив эту речь, Дарья Петровна впала в состояние стыда, вскрикнула, закрыла грудь
руками и унеслась.
– Дарья Петровна, извините ради бога, – опомнившись, крикнул ей вслед красный
Филипп Филиппович.
Борменталь повыше засучил рукава рубашки и двинулся к Шарикову.
Филипп Филиппович заглянул ему в глаза и ужаснулся.
– Что вы, доктор! Я запрещаю…
Борменталь правой рукой взял Шарикова за шиворот и тряхнул его так, что полотно на
сорочке спереди треснуло.
Филипп Филиппович бросился наперерез и стал выдирать щуплого Шарикова из
цепких хирургических рук.
– Вы не имеете права биться! – полузадушенный кричал Шариков, садясь наземь и
трезвея.
– Доктор! – вопил Филипп Филиппович.
Борменталь несколько пришёл в себя и выпустил Шарикова, после чего тот сейчас же
захныкал.
– Ну, ладно, – прошипел Борменталь, – подождём до утра. Я ему устрою бенефис, когда
он протрезвится.
Тут он ухватил Шарикова под мышки и поволок его в приёмную спать.
При этом Шариков сделал попытку брыкаться, но ноги его не слушались.
Филипп Филиппович растопырил ноги, отчего лазоревые полы разошлись, возвёл руки
и глаза к потолочной лампе в коридоре и молвил:
– Ну-ну…

Глава 9

Бенефис Шарикова, обещанный доктором Борменталем, не состоялся, однако, на
следующее утро по той причине, что Полиграф Полиграфович исчез из дома. Борменталь
пришёл в яростное отчаяние, обругал себя ослом за то, что не спрятал ключ от парадной
двери, кричал, что это непростительно, и кончил пожеланием, чтобы Шариков попал под
автобус. Филипп Филиппович сидел в кабинете, запустив пальцы в волосы, и говорил:
– Воображаю, что будет твориться на улице… Вообража-а-ю. «От Севильи до
Гренады», боже мой.
– Он в домкоме ещё может быть, – бесновался Борменталь и куда-то бегал.
В домкоме он поругался с председателем Швондером до того, что тот сел писать
заявление в народный суд Хамовнического района, крича при этом, что он не сторож
питомца профессора Преображенского, тем более, что этот питомец Полиграф не далее, как
вчера, оказался прохвостом, взяв в домкоме якобы на покупку учебников в кооперативе 7
рублей.
Фёдор, заработавший на этом деле три рубля, обыскал весь дом сверху до низу. Нигде
никаких следов Шарикова не было.
Выяснилось только одно – что Полиграф отбыл на рассвете в кепке, в шарфе и пальто,
захватив с собой бутылку рябиновой в буфете, перчатки доктора Борменталя и все свои
документы. Дарья Петровна и Зина, не скрывая, выразили свою бурную радость и надежду,
что Шариков больше не вернётся. У Дарьи Петровны Шариков занял накануне три рубля
пятьдесят копеек.
– Так вам и надо! – рычал Филипп Филиппович, потрясая кулаками. Целый день звенел
телефон, звенел телефон на другой день. Врачи принимали необыкновенное количество
пациентов, а на третий день вплотную встал в кабинете вопрос о том, что нужно дать знать в
милицию, каковая должна разыскать Шарикова в московском омуте.
И только что было произнесено слово «милиция», как благоговейную тишину обухова
переулка прорезал лай грузовика и окна в доме дрогнули.