Page 50 - Вино из одуванчиков

был еще жив… А вот Джун Мун — это, кажется, девятьсот двадцать

четвертый год, Джон только что умер…
Вот это было, пожалуй, самым большим огорчением в ее жизни: то,
что она больше всего любила слушать, видеть и ощущать, ей сохранить не
удалось. Джон остался далеко в лугах, он лежит там в ящике, а ящик
надежно спрятан под травами, а над ним написано число… и теперь ей
ничего от него не осталось, только высокий шелковый цилиндр, трость да
выходной костюм, что висит в гардеробе. А все остальное пожрала моль.
Но миссис Бентли сохранила все, что могла. Пять лет назад, когда она
переехала в этот город, она привезла с собой огромные черные сундуки —
там, пересыпанные шариками нафталина, лежали смятые платья в розовых
цветочках и хрустальные вазочки ее детства. Покойный муж владел всякого
рода недвижимым имуществом в разных городах, и она передвигалась из
одного города в другой, словно пожелтевшая от времени шахматная фигура
из слоновой кости, продавая все подряд, пока не очутилась здесь, в чужом,
незнакомом городишке, окруженная своими сундуками и темными
уродливыми шкафами и креслами, застывшими по углам, будто давно
вымершие звери в допотопном зоологическом саду.

Происшествие с детьми случилось в середине лета. Миссис Бентли
вышла из дому полить дикий виноград у себя на парадном крыльце и
увидела, что на лужайке преспокойно разлеглись две девочки и мальчик, —
свежескошенная трава покалывала их голые руки и ноги, и это им явно
нравилось.
Миссис Бентли благодушно улыбнулась всем своим желтым
морщинистым лицом, и в эту минуту из-за угла появилась тележка с
мороженым. Точно оркестр крошечных эльфов, она вызванивала ледяные
мелодии, острые и колючие, как звон хрустальных бокалов в умелых руках,
созывая и маня к себе всех вокруг. Дети тотчас же сели и все разом, словно
подсолнухи к солнцу, повернули головы в сторону тележки.
— Хотите мороженого? — спросила миссис Бентли и окликнула: —

Эй, сюда!
Тележка остановилась, звякнули монетки, и в руках у миссис Бентли
очутились бруски душистого льда. Дети с полным ртом поблагодарили ее и
принялись с любопытством разглядывать — от башмаков на пуговицах до
седых волос.
— Дать вам немножко? — спросил мальчик.
— Нет, детка. Я уже старая, и мне ничуть не жарко. Я, наверно, не
растаю даже в самый жаркий день, — засмеялась миссис Бентли.
Со сладкими сосульками в руках дети поднялись на тенистое крыльцо