Page 33 - Герой нашего времени

шелковая косынка вилась вокруг ее гибкой шеи. Ботинки couleur puce [ 14 ] стягивали у
щиколотки ее сухощавую ножку так мило, что даже не посвященный в таинства красоты
непременно бы ахнул, хотя от удивления. Ее легкая, но благородная походка имела в себе
что-то девственное, ускользающее от определения, но понятное взору. Когда она прошла
мимо нас, от нее повеяло тем неизъяснимым ароматом, которым дышит иногда записка милой
женщины.
– Вот княгиня Лиговская, – сказал Грушницкий, – и с нею дочь ее Мери, как она ее
называет на английский манер. Они здесь только три дня.
– Однако ты уж знаешь ее имя?
– Да, я случайно слышал, – отвечал он, покраснев, – признаюсь, я не желаю с ними
познакомиться. Эта гордая знать смотрит на нас, армейцев, как на диких. И какое им дело, есть
ли ум под нумерованной фуражкой и сердце под толстой шинелью?
– Бедная шинель! – сказал я, усмехаясь, – а кто этот господин, который к ним подходит и
так услужливо подает им стакан?
– О! – это московский франт Раевич! Он игрок: это видно тотчас по золотой огромной
цепи, которая извивается по его голубому жилету. А что за толстая трость – точно у Робинзона

Крузоэ! Да и борода кстати, и прическа a la moujik [ 15 ].
– Ты озлоблен против всего рода человеческого.
– И есть за что…
– О! право?
В это время дамы отошли от колодца и поравнялись с нами. Грушницкий успел принять
драматическую позу с помощью костыля и громко отвечал мне по-французски:
– Mon cher, je hais les hommes pour ne pas les mepriser car autrement la vie serait une farce
16
trop degoutante [ ].
Хорошенькая княжна обернулась и подарила оратора долгим любопытным взором.
Выражение этого взора было очень неопределенно, но не насмешливо, с чем я внутренно от
души его поздравил.
– Эта княжна Мери прехорошенькая, – сказал я ему. – У нее такие бархатные глаза –
именно бархатные: я тебе советую присвоить это выражение, говоря об ее глазах; нижние и
верхние ресницы так длинны, что лучи солнца не отражаются в ее зрачках. Я люблю эти глаза
без блеска: они так мягки, они будто бы тебя гладят… Впрочем, кажется, в ее лице только и
есть хорошего… А что, у нее зубы белы? Это очень важно! жаль, что она не улыбнулась на
твою пышную фразу.
– Ты говоришь о хорошенькой женщине, как об английской лошади, – сказал
Грушницкий с негодованием.
– Mon cher, – отвечал я ему, стараясь подделаться под его тон, – je meprise les femmes
pour ne pas les aimer car autrement la vie serait un melodrame trop ridicule [ 17 ].
Я повернулся и пошел от него прочь. С полчаса гулял я по виноградным аллеям, по
известчатым скалам и висящим между них кустарникам. Становилось жарко, и я поспешил
домой. Проходя мимо кислосерного источника, я остановился у крытой галереи, чтоб

14 красновато-бурого цвета (франц.).

15 по-мужицки (франц.).

16 Милый мой, я ненавижу людей, чтобы их не презирать, потому что иначе жизнь была бы слишком
отвратительным фарсом (франц.).

17 Милый мой, я презираю женщин, чтобы не любить их, потому что иначе жизнь была бы слишком нелепой
мелодрамой (франц.).