Page 41 - Герой нашего времени

вернуться ко мне опять, или это только ее прощальный взгляд, последний подарок – на
память?.. А смешно подумать, что на вид я еще мальчик: лицо хотя бледно, но еще свежо;
члены гибки и стройны; густые кудри вьются, глаза горят, кровь кипит…
Возвратясь домой, я сел верхом и поскакал в степь; я люблю скакать на горячей лошади
по высокой траве, против пустынного ветра; с жадностью глотаю я благовонный воздух и
устремляю взоры в синюю даль, стараясь уловить туманные очерки предметов, которые
ежеминутно становятся все яснее и яснее. Какая бы горесть ни лежала на сердце, какое бы
беспокойство ни томило мысль, все в минуту рассеется; на душе станет легко, усталость тела
победит тревогу ума. Нет женского взора, которого бы я не забыл при виде кудрявых гор,
озаренных южным солнцем, при виде голубого неба или внимая шуму потока, падающего с
утеса на утес.
Я думаю, казаки, зевающие на своих вышках, видя меня скачущего без нужды и цели,
долго мучились этой загадкой, ибо, верно, по одежде приняли меня за черкеса. Мне в самом
деле говорили, что в черкесском костюме верхом я больше похож на кабардинца, чем многие
кабардинцы. И точно, что касается до этой благородной боевой одежды, я совершенный
денди: ни одного галуна лишнего; оружие ценное в простой отделке, мех на шапке не
слишком длинный, не слишком короткий; ноговицы и черевики пригнаны со всевозможной
точностью; бешмет белый, черкеска темно-бурая. Я долго изучал горскую посадку: ничем
нельзя так польстить моему самолюбию, как признавая мое искусство в верховой езде на
кавказский лад. Я держу четырех лошадей: одну для себя, трех для приятелей, чтоб не скучно
было одному таскаться по полям; они берут моих лошадей с удовольствием и никогда со мной
не ездят вместе. Было уже шесть часов пополудни, когда вспомнил я, что пора обедать;
лошадь моя была измучена; я выехал на дорогу, ведущую из Пятигорска в немецкую колонию,
куда часто водяное общество ездит en piquenique [ 20 ]. Дорога идет, извиваясь между
кустарниками, опускаясь в небольшие овраги, где протекают шумные ручьи под сенью
высоких трав; кругом амфитеатром возвышаются синие громады Бешту, Змеиной, Железной и
Лысой горы. Спустясь в один из таких оврагов, называемых на здешнем наречии балками, я
остановился, чтоб напоить лошадь; в это время показалась на дороге шумная и блестящая
кавалькада: дамы в черных и голубых амазонках, кавалеры в костюмах, составляющих смесь
черкесского с нижегородским [ 21 ]; впереди ехал Грушницкий с княжною Мери.
Дамы на водах еще верят нападениям черкесов среди белого дня; вероятно, поэтому
Грушницкий сверх солдатской шинели повесил шашку и пару пистолетов: он был довольно
смешон в этом геройском облечении. Высокий куст закрывал меня от них, но сквозь листья
его я мог видеть все и отгадать по выражениям их лиц, что разговор был сентиментальный.
Наконец они приблизились к спуску; Грушницкий взял за повод лошадь княжны, и тогда я
услышал конец их разговора:
– И вы целую жизнь хотите остаться на Кавказе? – говорила княжна.
– Что для меня Россия! – отвечал ее кавалер, – страна, где тысячи людей, потому что они
богаче меня, будут смотреть на меня с презрением, тогда как здесь – здесь эта толстая шинель
не помешала моему знакомству с вами…
– Напротив… – сказала княжна, покраснев.
Лицо Грушницкого изобразило удовольствие. Он продолжал:
– Здесь моя жизнь протечет шумно, незаметно и быстро, под пулями дикарей, и если бы
бог мне каждый год посылал один светлый женский взгляд, один, подобный тому…
В это время они поравнялись со мной; я ударил плетью по лошади и выехал из-за куста…

20 на пикник (франц.).

21 «Смесь черкесского с нижегородским » – перефразировка слов Чацкого из I действия комедии Грибоедова
«Горе от ума»: «Господствует еще смешенье языков: французского с нижегородским?»