Page 42 - Герой нашего времени
P. 42
– Mon Dieu, un Circassien!.. [ 22 ] – вскрикнула княжна в ужасе. Чтоб ее совершенно
разуверить, я отвечал по-французски, слегка наклонясь:
– Ne craignez rien, madame, – je ne suis pas plus dangereux que votre cavalier [ 23 ].
Она смутилась, – но отчего? от своей ошибки или оттого, что мой ответ ей показался
дерзким? Я желал бы, чтоб последнее мое предположение было справедливо. Грушницкий
бросил на меня недовольный взгляд.
Поздно вечером, то есть часов в одиннадцать, я пошел гулять по липовой аллее бульвара.
Город спал, только в некоторых окнах мелькали огни. С трех сторон чернели гребни утесов,
отрасли Машука, на вершине которого лежало зловещее облачко; месяц подымался на
востоке; вдали серебряной бахромой сверкали снеговые горы. Оклики часовых перемежались
с шумом горячих ключей, спущенных на ночь. Порою звучный топот коня раздавался по
улице, сопровождаемый скрыпом нагайской арбы и заунывным татарским припевом. Я сел на
скамью и задумался… Я чувствовал необходимость излить свои мысли в дружеском
разговоре… но с кем? «Что делает теперь Вера?» – думал я… Я бы дорого дал, чтоб в эту
минуту пожать ее руку.
Вдруг слышу быстрые и неровные шаги… Верно, Грушницкий… Так и есть!
– Откуда?
– От княгини Лиговской, – сказал он очень важно. – Как Мери поет!..
– Знаешь ли что? – сказал я ему, – я пари держу, что она не знает, что ты юнкер; она
думает, что ты разжалованный…
– Может быть! Какое мне дело!.. – сказал он рассеянно.
– Нет, я только так это говорю…
– А знаешь ли, что ты нынче ее ужасно рассердил? Она нашла, что это неслыханная
дерзость; я насилу мог ее уверить, что ты так хорошо воспитан и так хорошо знаешь свет, что
не мог иметь намерение ее оскорбить; она говорит, что у тебя наглый взгляд, что ты, верно, о
себе самого высокого мнения.
– Она не ошибается… А ты не хочешь ли за нее вступиться?
– Мне жаль, что не имею еще этого права…
– О-го! – подумал я, – у него, видно, есть уже надежды…
– Впрочем, для тебя же хуже, – продолжал Грушницкий, – теперь тебе трудно
познакомиться с ними, – а жаль! это один из самых приятных домов, какие я только знаю...
Я внутренно улыбнулся.
– Самый приятный дом для меня теперь мой, – сказал я, зевая, и встал, чтоб идти.
– Однако признайся, ты раскаиваешься?..
– Какой вздор! если я захочу, то завтра же буду вечером у княгини…
– Посмотрим...
– Даже, чтоб тебе сделать удовольствие, стану волочиться за княжной…
– Да, если она захочет говорить с тобой…
– Я подожду только той минуты, когда твой разговор ей наскучит… Прощай!..
– А я пойду шататься, – я ни за что теперь не засну… Послушай, пойдем лучше в
ресторацию, там игра… мне нужны нынче сильные ощущения…
– Желаю тебе проиграться…
Я пошел домой.
21-го мая .
Прошла почти неделя, а я еще не познакомился с Лиговскими. Жду удобного случая.
Грушницкий, как тень, следует за княжной везде; их разговоры бесконечны: когда же он ей
22 Боже мой, черкес!.. (франц.)
23 Не бойтесь, сударыня, – я не более опасен, чем ваш кавалер (франц.).