Page 6 - Герой нашего времени

что-нибудь замышляет».
Душно стало в сакле, и я вышел на воздух освежиться. Ночь уж ложилась на горы, и
туман начинал бродить по ущельям.
Мне вздумалось завернуть под навес, где стояли наши лошади, посмотреть, есть ли у них
корм, и притом осторожность никогда не мешает: у меня же была лошадь славная, и уж не
3
один кабардинец на нее умильно поглядывал, приговаривая: «Якши тхе, чек якши!» [ ]
Пробираюсь вдоль забора и вдруг слышу голоса; один голос я тотчас узнал: это был
повеса Азамат, сын нашего хозяина; другой говорил реже и тише. «О чем они тут толкуют? –
подумал я, – уж не о моей ли лошадке?» Вот присел я у забора и стал прислушиваться,
стараясь не пропустить ни одного слова. Иногда шум песен и говор голосов, вылетая из сакли,
заглушали любопытный для меня разговор.
– Славная у тебя лошадь! – говорил Азамат, – если бы я был хозяин в доме и имел табун
в триста кобыл, то отдал бы половину за твоего скакуна, Казбич!
«А! Казбич!» – подумал я и вспомнил кольчугу.
– Да, – отвечал Казбич после некоторого молчания, – в целой Кабарде не найдешь такой.
Раз, – это было за Тереком, – я ездил с абреками отбивать русские табуны; нам не
посчастливилось, и мы рассыпались кто куда. За мной неслись четыре казака; уж я слышал за
собою крики гяуров, и передо мною был густой лес. Прилег я на седло, поручил себе аллаху и
в первый раз в жизни оскорбил коня ударом плети. Как птица нырнул он между ветвями;
острые колючки рвали мою одежду, сухие сучья карагача били меня по лицу. Конь мой прыгал
через пни, разрывал кусты грудью. Лучше было бы мне его бросить у опушки и скрыться в
лесу пешком, да жаль было с ним расстаться, – и пророк вознаградил меня. Несколько пуль
провизжало над моей головою; я уж слышал, как спешившиеся казаки бежали по следам…
Вдруг передо мною рытвина глубокая; скакун мой призадумался – и прыгнул. Задние его
копыта оборвались с противного берега, и он повис на передних ногах; я бросил поводья и
полетел в овраг; это спасло моего коня: он выскочил. Казаки все это видели, только ни один не
спустился меня искать: они, верно, думали, что я убился до смерти, и я слышал, как они
бросились ловить моего коня. Сердце мое облилось кровью; пополз я по густой траве вдоль по
оврагу, – смотрю: лес кончился, несколько казаков выезжают из него на поляну, и вот
выскакивает прямо к ним мой Карагез; все кинулись за ним с криком; долго, долго они за ним
гонялись, особенно один раза два чуть-чуть не накинул ему на шею аркана; я задрожал,
опустил глаза и начал молиться. Через несколько мгновений поднимаю их – и вижу: мой
Карагез летит, развевая хвост, вольный как ветер, а гяуры далеко один за другим тянутся по
степи на измученных конях. Валлах! это правда, истинная правда! До поздней ночи я сидел в
своем овраге. Вдруг, что ж ты думаешь, Азамат? во мраке слышу, бегает по берегу оврага
конь, фыркает, ржет и бьет копытами о землю; я узнал голос моего Карагеза; это был он, мой
товарищ!.. С тех пор мы не разлучались.
И слышно было, как он трепал рукою по гладкой шее своего скакуна, давая ему разные
нежные названия.
– Если б у меня был табун в тысячу кобыл, – сказал Азамат, – то отдал бы тебе весь за
твоего Карагеза.
4
– Йок [ ], не хочу, – отвечал равнодушно Казбич.
– Послушай, Казбич, – говорил, ласкаясь к нему, Азамат, – ты добрый человек, ты
храбрый джигит, а мой отец боится русских и не пускает меня в горы; отдай мне свою лошадь,
и я сделаю все, что ты хочешь, украду для тебя у отца лучшую его винтовку или шашку, что
5
только пожелаешь, – а шашка его настоящая гурда [ ]: приложи лезвием к руке, сама в тело

3 Хороша, очень хороша! (тюрк.)

4 Нет (тюрк.)

5 Гурда – название лучших кавказских клинков (по имени оружейного мастера).