Page 121 - Мертвые души

движения незаметных] насекомых, равно поразительны и чудны, что есть [глубокая] разница
между высокой поэзией смеха и поясничеством балаганного кривляки. Не признают они этого
и обратят всё в позор тебе. И весь позор сей понеся на плечи, ты иди, ибо громадно-необъятны
дары неба: в сей толпе, которая шумит и волнуется ежедневно, может встретиться поэт,
всевидец и самодержавный владетель мира, проходящий незамеченным пилигримом по земле,
чье увлажненное слезою орлиное око и пробужденные твоею страницею неожиданные
чувства может быть отзовутся…. И вот уже при одной мысли о том дрожь и священный холод
объемлют тебя,… пенится и несется прочь оглушительный современный водоворот и, боже,
как бледными становятся ежедневные [хвалы и] пляски. [Вместо “Не признают ~ пляски”: Всё
это в позор тебе, но ты иди по этой дороге, потому что велики дары неба! Два-три могут
найтиться в шумном омуте света величавые старцы в юношеском возрасте, которых
устремленное орлиное око и встрепенувшееся чувство наполнят дрожью и священным
трепетом твое сердце, которые заменят тебе крики толпы… а. Не признают они этого и
обратят всё в позор тебе. И весь позор сей понеся на плечи, ибо громадны, необъятны дары
неба ~ может встретиться поэт, царь и самодержавный обладатель мира ~ и пробужденные
твоею незрелою страницею неожиданные чувства может быть отзовутся ответом тебе… И вот
уже при одной мысли о том дрожь и священный холод объемлет тебя… пенится, уносится
далеко от тебя мир и едва слышные тощие отголоски ежедневных криков]

В дорогу! в дорогу![В дорогу! в дорогу вновь. ] В сторону грустные элегии! Прочь с лица
надвинувшаяся морщина и что-то похожее на слезу! Окунемся разом в свет и жизнь и
посмотрим, что делает Чичиков.

Чичиков проснулся ни рано, ни поздно, а как раз в пору. Проснувшись он крякнул,
прижал несколько плеча к голове, потянул ноги и усмехнулся, как человек, который чувствует
сам, что выспался и хорошо и вдоволь. Надевши одни спальные сапоги и, набросив затем на
плеча халат, он подошел прямо к своей шкатулке и сначала перед нею потер руки не без
наслаждения, а потом отпер. Ему очень хотелось посмотреть на свои приобретения. Из-за
этого желанья он даже позабыл поглядеться в зеркало, что делал он всегда после[делал
обыкновенно герой наш всякий раз тотчас после] пробуждения от сна, ибо был подобно
весьма многим несколько неравнодушен[от сна, будучи измлада несколько неравнодушен] к
своей физиогномии. В физиогномии же своей он находил[физиогномии. Кажется более всего
он находил] привлекательного в своем подбородке, которым весьма часто
хвалился[подбородке и часто хвалился им] пред кем-нибудь из приятелей, особливо если это
было во время бритья. “Вот посмотри”, говорил он обыкновенно, гладя его рукою, “какой у
меня подбородок, совершенно круглый”. Но теперь он не занялся ни подбородком, ни
туалетом. В уме у него сидели мужики, ими была занята голова его. Он вынул со дна шкатулки
бумаги, между которыми очень скоро отыскал[Далее начато: а. полученные записочки,
содержавшие; б. исписанные листочки] листочки, исписанные именами [и беглых и
несуществующих душ]. Когда разложил он их перед собою, когда взглянул на имена всех этих
мужиков, которые точно были когда-то мужиками, работали, пахали, пьянствовали,
извозничали, обманывали бар, а может быть [кончили] и жили по правде, считаясь <?>,
какое-то странное, совершенно непонятное ему самому чувство обняло его. Каждая записочка
как будто имела какой-то свой особенный характер и как будто самые мужики[Далее начато:
имели] получили чрез то какой-то свой особенный[Фраза осталась незаконченной. ] Мужики,
принадлежавшие Коробочке, все почти были с придомками. Записка Плюшкина отличалась
краткостью в слоге. Часто были выставлены только одни начальные слоги имен и отчеств и
две точки. Реестр Собакевича[Далее начато: отли<чался>] поражал необыкновенной
полнотой и обстоятельностью. Ни одно из похвальных качеств мужика не было пропущено.
Об одном[На этом текст рукописи прерывается. Вместо “Чичиков проснулся ~ Об одном”:
Очнувшись после весьма крепкого сна, герой наш довольно бодро вскочил с постели и первою
мыслию его была сделанная покупка. Он не подошел даже к зеркалу и не подумал о своем