Page 124 - Мертвые души

воздух, бывающий вечно <?> в тех местах, где присутствуют сторожа. В комнатах и на стенах
было как несколько <1 нрзб.>. Тогда еще не заботились так о чистоте, [Вместо “И в коридоре ~
чистоте”: И на коридоре и на лестнице нашли не мало грязи и чернил, ибо в то время еще не
заботились так о чистоте, как теперь; a. И в коридоре и на лестнице почувствовали какой-то
странный запах, всегда бывающий там, где присутствуют сторожа, ] и то, что было грязно, так
и оставалось грязно, не принимая никакого привлекательного наружного вида. [не принимая
нынешнего привлекательного вида, словом, всё, что ныне так красиво прячется в
лакированные шкафы и получило такую благородную наружность, тогда было открыто во
всей своей натуре. ] Фемида, просто какова она у нас есть, в неглиже и халате, принимала
гостей. [Далее было: К тому же кстати тогда и вицмундиров еще не носили чиновники; а. Да и
чиновники тогда еще не носили вицмундиров, а всякой надевал что ни попало на свои плечи. ]
Следуя порядку вещей, долженствовало бы[Конечно, следуя порядку вещей, автору бы
следовало] заняться описанием канцелярий и комнат, которыми проходили наши герои; но
автор должен признаться, что от рождения[но автор, от рождения] питает сильную робость [в
отношении] вообще ко всякого рода присутственны<м> мест<ам> [Уж такой странный [у
него] характер у автора] или уже он чувствует в сокрушенной душе своей, что грешен, и от
того боится как смерти правосудия. [питает сильную <робость> касательно присутственных
мест и всю жизнь свою боялся правосудия. ] Если же и случилось ему проходить когда-либо
подобные места, даже в облагороженном виде, [даже в нынешнем облагороженном их виде] с
лакированными полами и столами из красного дерева, [то] он всегда потуплял глаза в землю и
старался пробежать их как можно скорее, и по этой-то самой причине никогда не мог[как
можно скорее; и потому никогда почти не мог] порядочно заметить, как там всё
благоденствует и процветает. Герои наши видели только мельком чернильницы, бумаги, лица,
множество разных темных верхних облачений, более или менее поношенных, и
отделявшуюся[Далее начато: между ними очень] весьма резко какую-то серую куртку,
которая, своротив голову на бок и положивши ее почти на самую бумагу, выписывала бойко и
замашисто, вероятно, какое-нибудь очень убедительное, [Герои наши видели только мельком
чернильницы, бумаги, фраки и одного чиновника, который просто сидел в куртке из серого
сукна] да слышали[сь] урывками небольшие фразы, как-то: “Одолжите, Федосей Федосеевич,
дельце за № 368”. — “Вы всегда куды-нибудь затаскаете пробку с казенной чернильницы”.[с
моей чернильницы] Иногда же голос более величавый, без сомнения, одного из начальников
раздавался повелительно: “На, перепиши, а не то снимут сапоги, и просидишь ты у меня сорок
дней не евши”. Шум от перьев был страшный и походил на то, как будто бы[Шум от перьев
был такой страшный, как будто бы] несколько телег в глубокую осень проезжали по лесу,
заваленному на четверть аршина иссохшими листьями. Один из священнодействующих, тут
же находившийся, который с таким усердием приносил жертвы Фемиде, что оба рукава
лопнули на локтях и давно лезла оттуда подкладка, за что и получил в свое время[и получил
он] коллежского регистратора, прислужился нашим приятелям таким же образом, каким
некогда Виргилий Данту, и провел их, наконец, в главную комнату присутствия, где стояли
одни только широкие кресла, и в них перед столом с зерцалом и двумя толстыми книгами
сидел один, как солнце, председатель. [и в них как солнце сидел один председатель перед
столом, зерцалом и двумя толстыми книгами. ] В этом месте новый Виргилий[В этом месте
Виргилий] почувствовал такое благоговение, что никак не осмелился занести туды ногу, и
поворотил назад, показав свою спину, которая вся была вытерта, как рогожка, и в добавку
торчало на ней еще куриное перо. [торчало на ней куриное перо] Вошедши в залу присутствия,
Чичиков увидел, что председатель был не один: около него сидел Собакевич, который так
закрылся стоявшим на столе зерцалом, что его вовсе было не заметили. Председатель,
вставши со стула, обнял Чичикова, и оба поцеловались почти в засос. Казалось, он уже был
предуведомлен Собакевичем, ибо тотчас же поздравил с выгодною покупкою крестьян,
несколько раз повторивши, что благое дело произвели, и прибавивши, что вообще очень
приятно видеть, как человек, что-нибудь приобретая, доставляет[В рукописи описка:
доставляя] таким образом своим потомкам возможность подвизаться на дела полезные