Page 175 - Мертвые души

В продолжении всей болтовни Ноздрева Чичиков не знал, на яву ли или во сне он всё это
слышит. Делатель фальшивых ассигнаций, увоз губернаторской дочки, смерть прокурора,
которой причиною будто бы был он, приезд генерал-губернатора — всё это привело его в
испуг не малый. Ну, уж коли пошло на это, думал он сам в себе, так нечего здесь долее
мешкать, нужно отсюда убираться поскорее.

Сбывши кое-как с рук Ноздрева, он призвал к себе Селифана и велел ему быть готовым
на заре, с тем, что[готовым на заре, что] завтра в шесть часов утра непременно
выехать[непременно нужно выехать] из города и чтобы с вечера всё, что нужно, было
приготовлено: бричка подмазана и пр. и пр. Селифан произнес: “Слушаю, Павел Иванович”, и
остановился, однако же, на несколько времени у дверей, не двигаясь с места. Чичиков тут же
велел Петрушке выдвинуть из-под кровати чемодан, покрывшийся уже порядочною пылью, и
вместе с ним принялся укладывать без большого разбора: чулки, рубашки, белье даже не
мытое, платяные щетки, сапожные колодки, календарь. Всё это укладывалось как попало,
потому что он положил непременно быть готовым с вечера, чтобы завтра не могло быть
никакой задержки. Селифан, постоявши минуты две у дверей, вышел, наконец, чрезвычайно
медленно, медленно, как только можно себе вообразить, медленно спускался он с лестницы,
[чрезвычайно медленно и до такой степени медленно, как только можно себе вообразить,
спускался с лестницы] отпечатывая своими толстыми сапогами мокрые следы по сходившим
вниз избитым ступеням и почесывая долго рукою у себя в затылке. Что означало это
почесывание? и что вообще оно значит? Досада ли на то, что вот не удалась[что вот не выйдет]
задуманная на завтра сходка с своим братом в неприглядном тулупе, опоясанном кушаком,
где-нибудь в царевом кабаке. Или уже завязалась в новом месте какая зазнобушка сердечная и
приходится оставлять вечернее стояние у ворот и политичное держание за белы ручки, когда
нахлобучиваются на город сумерки, детина в красной рубахе бренчит на балалайке перед
дворовой челядью и плетет тихие речи разночинный отработавшийся народ или, просто, жаль
оставлять отогретое уже место на людской кухне под тулупом, близ печи, да щей с городским
мягким пирогом, с тем, чтобы вновь тащиться под дождь и слякоть и всякую дорожную
невзгоду. Бог весть, не угадаешь. Многое разное значит у русского народа почесывание в
затылке. [На отдельном листе, вклеенном в ПБЛ3, набросок рукой Гоголя: Герой [тут] наш тут
выдвинул чемодан, покрывшийся уже [немалою] порядочною пылью и начал укладываться
спешно: чулки, рубашки, белье, даже не мытое, платяные щетки, сапожные колодки,
календарь, всё укладывал, как попало, потому что он [положил] решился [чтобы с вечеру]
быть готовым [и не было] с вечера, чтобы завтра не могло быть никакой задержки. Селифан,
постоявши у порога минуту, [вышел мед<ленно>] отворил чрезвычайно [медле<нно>] лениво
дверь и медленно, медленно, как только можно вообразить себе медленно, спускался с
лестницы, [едва переступая как-то нерешительно по сходившим] чуть опустя <?> и
напечатлев с большими [расстановками] толстыми своими сапогами мокрые следы по
сходившим протертым ступеням и почесывая рукою долго в затылке. Что означало это
почесывание, да и что означает это почесывание? Досада ли на то, что [может быть] вот не
выйдет [условленный где-нибудь] задуманная на завтра сходка его с своим собратом в
неприглядном тулупе [с кушаком] опоясанном кушаком где-нибудь в царевом кабаке. Или уж
завелась какая зазнобушка сердца в новом месте и жаль сильно оставлять вечернее стоянье у
ворот и политичное держанье за белы ручки в то время, когда нахлобучиваются на город
сумерки, и 18 семнадцатилетний [так в подлиннике] детина в красной рубахе бренчит на
балалайке пред дворовой челядью и плетет [деловые] тихие речи разночинной отработавший
народ. Или просто жаль. оставлять отогретые уже места под тулупом близ печи на людской
кухне, щей с белым <?> городским сдобным пирогом, с тем, чтобы вновь под дождь и слякоть
и всякую дорожную невзгоду. [Как сдается] Бог весть, не угадаешь; многое разное значит у
русского народа почесыванье в затылке. ]