Page 19 - Мертвые души

признаться, что если у нас на Руси поотстали кой в чем перед другими нациями, зато
очень[зато гораздо] превзошли их в умении обращаться. Невозможно исчислить всех оттенков
и тонкостей нашего обращения. Француз или немец такой дурак: он говорит совершенно на
тот же лад с миллионщиком и с мелким табачником торгашом. [с миллионщиком и с
каким-нибудь кучером] У нас совсем другое: у нас есть такие мудрецы, [такие искусники и
мудрецы] которые с помещиком, имеющим[Вместо: “имеющим”: у которого] двести душ,
будут говорить совершенно другим образом, нежели с тем, у которого их триста, а с
трехсотным опять не так, как с четырехсотным; с четырехсотным не так, как с пятисотным, и
таким образом далее, восходя или нисходя до бесконечно великих или малых. Даже,
например, [Выберется, например, ] иной правитель канцелярии: поглядишь на него, когда он
среди своих подчиненных, [то есть] в своей канцелярии: что за важный вид. Гордость и
благородство такое в лице, что просто бери кисть, да и рисуй. Прометей! совершенный
Прометей! Глядит [таким] орлом, [важный вид. Благородство такое в лице, какого кажется…
Орел, совершенно орел] выступает плавно, мерно. Тот же самый орел, как только вышел из
комнаты и приближается к кабинету своего начальника, куропаткой такой спешит с бумагами
под мышкой, что мочи нет. А попадись ему быть с теми, которые повыше его — бог знает, что
сделается тогда с Прометеем: [спешит, что мочи нет. И таких мудрецов есть не мало. Иногда
наткнешься на такого, что даже страх почувствуешь, особенно если при этом сам еще робкого
десятка: Прометей, совершенный Прометей! Гордости столько в глазах, что возьми кисть, да и
рисуй. Посмотришь на этого самого Прометея в другом месте] узнать нельзя: муха! меньше
даже мухи! уничтожился в песчинку. “Да это не Иван Петрович”, говоришь глядя на него.
“Иван Петрович гораздо выше ростом, а этот и низенькой, и худенькой; тот говорит громко,
басит и никогда не смеется, а этот чорт знает что: пищит птицей и всё смеется”. Подходишь
ближе: точно, Иван Петрович! “Эх, хе”, думаешь себе… Но, однако ж, обратимся к
действующим лицам. Чичиков, как мы уже видели, решился вовсе не церемониться, и потому,
взявши в руки чашку с чаем и вливши туда фруктовой водки, он обратился к хозяйке с такими
словами:

“У вас, матушка, хорошая деревенька… Сколько в ней душ?”

“Душ-то в ней, отец мой, без малого 80”, сказала хозяйка: “да то беда моя, что времена-то
плохи. Вот и прошлый год был такой неурожай, что боже упаси…”

“Ну, однако ж, всё еще слава богу. Мужички на вид дюжие, [Мужички у вас на вид такие
дюжие] и избенки всё почти новые. Восемьдесят душ не лишняя вещь… А позвольте узнать
фамилию вашу? Я, право, так захлопотался, приехал в такое время и позабыл совершенно
спросить”.

“Коробочка, коллежская секретарша”.

] Перед этим было: А, Коробочка!] “Покорнейше благодарю. А имя и отчество как?”

“Настасия Петровна”.

“Настасия Петровна! хорошее имя Настасия Петровна. У меня тетка, родная сестра моей
матери, Настасия Петровна”.

“А ваше имя как?” спросила помещица. “Ведь вы, я чай, заседатель?”

“Нет, матушка”, отвечал Чичиков: “я больше[а. я больше так себе; б. я больше
приватный человек] езжу по своим надобностям по деревням. К вам тоже имею дельце”.