Page 24 - Мертвые души

“Да что пенька! Пенька пенькою. Пенька не уйдет. В другой раз приеду, заберу и пеньку
и всё, что ни есть. Так как же, матушка, отдавайте, что ли?”

“Не знаю, как сказать тебе. Товар-то такой странный”.

“Ну, матушка, я вижу, что с вами сам чорт не сладит”, сказал Чичиков, выведенный из
терпения. [Вместо “Не знаю ~ из терпения”: а. “Право ж ты, отец мой, [на меня] в такой
расплох-то напал на меня”.

“Помилуйте, матушка, я не разбойник. [Впрочем], не с ножем [же] к горлу пристал; я
прошу вас по доброй воле: не хотите, бог с вами”.

“Дай-то мне время хоть пообдумать сколько-нибудь. Может быть попадется добрый
человек, чтобы посоветоваться”.

“Да о чем же здесь советоваться, [как будто дело нивесть какое важное. ] Ведь [дело
идет] вы сами согласны, что самый-то предмет дрянь. Послушайте, матушка! [Ведь вы сами]
право, вам должно даже быть совестно. Разве продажа-то эта вам не выгодна, что ли?”

“Продажа-то выгодная…” отвечала помещица.

“Ну, позвольте, позвольте, матушка, начнем по порядку. Предмет этот, о котором я
говорю, то есть ревижские души, и не души, потому что бог их давно взял к себе в мир
лучший, а можно сказать, одни только пустые имена. Ведь они вам в убыток, не так ли?”

“Ох, отец мой, да уж в какой убыток! Даже вспомнить страшно”.

“Да, в убыток дело. Теперь далее: а толку вы от них никакого не имеете”.

“Да уж, конечно, какой толк в мертвом человеке”.

“Почему ж вы не [решаетесь] соглашаетесь поскорее сбыть их?”

“Ох, отец мой, рада бы и душою и телом рада”.

“Так отдавайте ж, зачем же вы меня так долго водите”.

“[Так как же-то] Да ведь сам ты посуди. Как же-то опять и сбыть их? Дело-то совсем
новое”.

“Чорт его знает, [матушка], какими словами и говорить с вами”, сказал наконец Чичиков.

б. “Ей богу, меня раздумье берет, ведь дело-то совсем новое”.

“Отчего ж новое, да и не новое всё; но стоит ли так затрудняться. Ничуть не новое, вовсе
не новое”.

“А вы-то сами что будете делать с ними?”

“Да что ж с ними делать”, сказал Чичиков да и запнулся: “хочется просто, чтобы всякого
рода был народ. Из человеколюбия больше… Впрочем, это вовсе не относится к делу. Так
говорите, матушка, ваше последнее слово: продаете, или нет”.