Page 207 - Мертвые души

подшаркнуть ножкой, отпустить ей самое ласковое приветствие, но вдруг остановился. Пред
ним стояла та самая девушка, которую он встретил, светловолосая] Опять то же странное
чувство. Матовое белое платьице тончайшее воздушно обнимало один ее стан: руки же, грудь,
не взволнованная ни одним вздохом, и голубиная шейка, которую обнимало простое тюлевое
белое ожерелье, — всё было открыто и составляло что-то единое с платьем. Он оторопел и
позабыл всё и остался несколько минут совершенно неподвижен. Было ли это чувство любви?
Кажется, он до сих пор насчет любви был не очень податлив. Имел, по мере надобности,
обращенье с женщиною, но влюбиться не влюблялся. [а. но влюбиться ему не случалось; б. но
влюбиться еще никогда ему не случалось. ] Было что-то раз когда-то, в давней юности, что-то
вроде мгновен<ия> с какой-то[в роде встречи с какой-то] крепостной служанкой; но
влюблять<ся> он не влюблял<ся>: это была игра лет молодой крови. Но теперь он коллежский
советник. Ему почти за сорок. Два раза он уже наживался, два раза всё про <1 нрзб.>, два раза
был под судом, два раза пострадал за правду; испытано и узнано им почти всё. Всё подвергал
он благоразумному[Фраза не докончена. Вместо “Но теперь ~ благоразумному”: Что ж
теперь? Итак, это не любовь. Зачем же он остановился и позабыл на один миг всё. ] Что ж это
такое? Почему же он стал впервые[стал в первый раз] истуканом? Или есть что в чистом,
ясном девичестве еще не развившейся женщины[в чистой ясной девической прелести] что-то
такое, что мимо ума и мимо искусства, мимо всех качеств, [Далее было: Или есть что-то
обворожительное для всех в той женщине, которая еще не знает, что она обворожительна и]
действует на всех, даже инвалидов, вооруженных холодом бесстрастия, которых никакая и <1
нрзб.> не своротит и не расшевелит. И больше всего обворожительна та [женщина], которая
не знает, что она обворожительна, и сокрушительней всех красавиц та, которая еще не знает,
что она красавица. Что бы то ни было, но герой наш [не видел ничего] почти так же был
поражен, как юноша.

Он видел, что ее умчал кавалерийский франт, пере<тянутый>, как оса, [Над строкой
вписано: с усиками;] с тонкими золотыми лепешками на плечах и рядом пуговиц на круто
выгнутой <груди> с усами и гладко<?> прочесанными[и ловко прочесанными] волосами. Он
видел, как она, чуть упираясь атласным башмачком, летала, и белый пух ее эфирной одежды
летал вокруг, как бы кружилась она в каком-то тонком облаке[Вместо “Он видел, как ~
облаке”: а. Смотрел, как она летала чуть дотрагиваясь ножкой; б. Он видел ~ башмачком,
кружилась, выказывая] показывая всю себя, как выточенную игрушку, в которой ни
малейшего недостатка[Далее начато: Белая, как снег, кисея индийская] во всем теле. Ножка,
ручка, шея, всякая часть в такой соразмерности одна к другой и ко всему телу, что, казалось, ее
фигурка чуть не пела от согласия стройности. [Вместо “Ножка ~ стройности”: а. Всё
соразмеренно: рука, нога, всё рассчитано мастером. Всякая часть тела в такой ~ телу, что,
казалось, порхало перед ним олицетворение стройности; б. Ножка ~ телу, что, казалось, пела
от согласия. ] Гармония летала в виду всех. [Как вдруг] Все женщины <1 нрзб.> коровницы.
[Вместо “Как вдруг ~ коровницы”: Все женщины сделались вдруг перед нею какие-то
коровницы. Ноги у всех стали ножищи] Взглянул он нечаянно на других женщин. На место
ног и рук повсюду оказались ножищи, ручищи, плечища[Далее начато: Корсеты] [талии <?>] у
одних дам стали точно толстые, выгнутые без толку круто подушки, у других неуклюжие
доски, и почтмейстер понял это. Даже все и старые и толстые чиновники остановили глаза и
глядели, не только почтмейстер, который был волокита, но деликатный прокурор пришел
поглядеть и моргал только бровью. [Вместо “и почтмейстер ~ бровью”: а. даже и прокурор
сказал, что председательша не так хороша, как в прежние дни; б. и почтмейстер, который был
волокита, нашел, что прокурорша не так хороша, как в прочие дни. Некоторые мужья,
уверенные Фраза не закончена. ] Даже многие женатые и почтенные люди, которые были
доселе уверены, что красивей их жен ничего не может быть на свете, [красивее их жен нет на
свете] стали находить, что жены их как-то не так сложены, как следует. С <ее> появлением
женщинам еще более стало заметно бревно в глазу. И редкая не сказала: Какие у нас уроды в
губернии, себя, разумеется, выключила. Всякой показалось, что только <у> одной