Page 203 - Мертвые души

крепостями, чувство странное [на минуту] им овладело. Ему показалось на миг, как бы этот
народ действительно, к довершенью очарования, на списке, сделанном Собакевичем[На этом
текст обрывается. ]

Половой поднес ему чай, [весь] изворот<ясь> <с> подносом[а. чай, извивая<сь>
несколько подряд и <с>подносом и звеня чашками; б. чай, ловко изворотясь под носом; в.
несколько сделавши] под самым его носом звеня чашками. Чичиков стал пить чай[Далее
начато: совершен<но>] надлежащим образом, как пьют по утрам: с кренделем и сливками, а
всё думал о крепо<стных?> мужик<ах>. Стал потом бриться, но и подпирая языком <1 нрзб.>
щеку, всё думал о крепостных мужиках.

Но не мешает уведомить читателя, [Но не мешает здесь дать знать читателю] что это
размечтался не Чичиков. Сюда несколько впутался сам <автор?> и, как весьма часто
случается, вовсе некстати. Чичиков, напротив, думал вот что. Ну что, если бы эти мужики
были, точно, живы. Безделица. Тогда можно навсегда остаться в деревне. При тысяче душ
можно получить тысяч двадцать доходу, впрочем, какова губерния иногда. Можно
усовершенствовать, завести мануфактурность. Можно получать и до пятидесяти, [Можно
продать за миллион] быть в почтеньи у всего дворянства. [в почтеньи у всей губернии. ]
Пустить его в потомственное владение, в майорат, назвать его Павлушкино, Чичиково тож.
Или же можно даже и так поступить: землю повыпродать, душ всех заложить в ломбард, а
потом всё именье пожертвовать на заведенье кадетского корпуса и за великодушный поступок
получить генеральский чин! От честолюбивых покушений он, впрочем, тут же отказался,
спохватясь, что души[Вместо “От честолюбивых ~ души”: О честолюбие! что ж делать, мы все
честолюбивы, почему ж и Чичикову не быть честолюбивым. Однако ж [он почувствовал] он
сей же час опомнился, тем более, что души] были мертвые и что пора было отправляться[пора
бы идти] в суд. Иначе дело могло бы и не кончиться в тот же день, ибо власти губерн<ского>
города NN соразмеряли[Вместо “ибо ~ соразмеряли”: Губернские власти иногда соразмеряли]
время сидения [больше] с требованьями желудка, который варил у всех скоро[варил у всех
довольно] хорошо. Бумаги были собраны, и туда же, в карман, был засунут бумажник. [Вместо
“Бумаги ~ бумажник”: Чичиков тотчас же бумаги, бумажник в карман] Набросил шинель на
медведях, не затем, чтобы на дворе было холодно, но чтобы внушить должный страх
канцелярской мелюзге. Едва только вышел он на улицу, как вдруг навстречу человек, тоже в
медведях, картуз с ушами и назад откинут затыльник, как у женщин, деликатные перчатки на
руках и улыбка на устах. [Далее начато: По мере приближения к Чичикову] Улыбка
раздвигалась более, лицо засветилось, глаза [почти] исчезнули вовсе; раздалось восклицанье:
“Павел Иванович!” Это был Манилов. Оба приятеля так крепко поцеловались, что у обоих
болели весь <день> передние зубы. [На этом текст обрывается. ]

В это время, когда происходила наша история, лакирова<нных> столов и паркетов еще
не было в присутствиях: Фемида принимала гостей запросто, на распашку, чуть не в халате. В
коридорах воняло сторожами, у которых рубахи мылись три раза в год. [мылись в три недели
раз] Во внутренних чертогах было мало чем лучше. [а. было почти тоже; б. Начато: было
очень] Стены приняли темноватый цвет снизу от спин канцелярских чиновников, сверху от
[пауков] паутины, от пыли. Бумаги без коробок в связках одна на другой, как [старые] дрова
<1 нрзб.>,[Далее начато: возвышалась стеной] служила только ширмой, куда заглядывал
[чиновник за тем] чтобы на себе что-нибудь поправить, если развязалось; вместо чернильниц
иногда торчало дно разбитой бутылки. У иных чиновников даже и табакерок не было [вместо
ее] табак держался просто в бумажке и засовывался куда-то под мышку. Взгляды у всех были
какие-то косые. [Далее начато: Худощавых] Поджарых было немного. Все были <большею?>
частью из семинарии, народ дюжий, точно[Всё больше был народ дюжий из семинарии, иные
точно] Бруты <?> римских времен. И у иного была такая губа, что можно из нее выкроить
шесть нынешних губ. Обхождение было простое, прежних времен; слово: “изволили” не