Page 636 - Мертвые души

посреди комнаты вместе с сором. Панталоны заходили даже в гостиную; на щеголеватом
столе перед диваном лежали засаленные подтяжки, точно угощенье гостю. И до того стала
ничтожной и сонной его жизнь, что не только перестали уважать его дворовые люди, но даже
чуть не клевали куры. Бессильно чертил он на бумаге по целым часам рогульки, домики, избы,
телеги, тройки или же выписывал Милостивый Государь с восклицательным знаком всеми
почерками и характерами. А иногда же всё позабывши, перо чертило само собой, без ведома
хозяина, маленькую головку с тонкими, острыми чертами, с приподнятой легкой прядью
волос, упадавшей из-под гребня [Далее начато: тонки<ми>] длинными, тонкими кудрями,
молодыми обнаженными руками, [Далее начато: как бы летевшую стрем<ительно>] — и в
изумленьи видел хозяин, что выходил портрет той, с которой портрета не мог бы написать
никакой живописец. И еще грустнее становилось ему потом, и, веря тому, что нет на земле
счастья, оставался он на целый день скучным и безответным.

Таковы были обстоятельства Андрея Ивановича Тентетникова. Вдруг в один день,
подходя к окну обычным порядком, с трубкой и чашкой в руках, заметил он во дворе движенье
и некоторую суету. Поварченок и поломойка бежали отворять вороты, и в воротах показались
кони, точь-в-точь, как лепят иль рисуют их на триумфальных воротах: морда направо, морда
налево, морда по середине. Свыше их, на козлах кучер и лакей в широком сертуке,
подвязанный носовым платком; за ними господин в картузе и шинели, закутанный в косынку
радужных цветов. Когда экипаж изворотился перед крыльцом, оказалось, что был он не что
другое, как рессорная легкая бричка. Господин необыкновенно приличной наружности
[Господин приличной наружности и умеренной толщины корпуса] соскочил на крыльцо с
быстротой и ловкостью почти военного человека.

Андрей Иванович струсил. Он принял его за чиновника от правительства. Надобно
сказать, что в молодости своей он было замешался в одно неразумное дело. Какие-то
философы из гусар, да недоучившийся студент, [Какие-то философы, да недоучившийся
студент] да промотавшийся игрок затеяли какое-то филантропическое общество, под
верховным распоряженьем старого плута, и масона, и карточного игрока, пьяницы и
красноречивейшего человека. Общество было устроено с необыкновенно-обширной целью —
доставить счастие всему человечеству. Касса денег потребовалась огромная, пожертвованья
собирались с великодушных членов неимоверные. Куды это всё пошло, знал об этом только
один верховный распорядитель. В общество это втянули его два приятеля, принадлежавшие к
классу огорченных людей, [а. втянули его огорченные; б. втянули его два добрые человека,
огорченные; в. втянули его два приятеля добрых; г. Как в тексте. ] добрые люди, но которые от
частых тостов во имя науки, просвещенья и прогресса сделались потом горькими пьяницами.
Тентетников скоро спохватился и выбыл из этого круга. Но общество успело уже запутаться в
каких-то других [Далее начато: даже не совершен <но>] действиях, даже не совсем приличных
дворянину, так что потом завязались дела и с полицией… А потому не мудрено, что хотя и
вышедши, и разорвавши всякие сношения с благодетелем человечества, Тентетников не мог,
однако же, оставаться покоен. На совести у него было не совсем ловко. И теперь не без страха
глядел он на долженствовавшую раствориться дверь. [глядел он на дверь, долженствовавшую
раствориться]

Страх его, однако же, прошел вдруг, когда гость раскланялся с ловкостью неимоверной,
сохраняя почтительное положенье головы несколько нá бок. В коротких, но
определительных словах изъяснил, что уже издавна ездит он по России, побуждаемый и
потребностями, и любознательностью; что государство наше преизобилует предметами
замечательными, не говоря уже об красоте мест, обилии промыслов и разнообразии почв; что
он увлекся картинностью местоположенья его деревни; что, несмотря, однако же, на
картинность местоположенья, он не дерзнул бы никак обеспокоить его неуместным заездом
своим, если б не случилось что-то в бричке его, [в его бричке] требующее искусной руки