Page 653 - Мертвые души

“Обедали?” закричал барин, подходя с пойманною рыбою на берег, держа одну руку над
глазами козырьком в защиту от солнца, другую же — пониже на манер Венеры Медицейской,
выходящей из бани.

“Нет”, сказал Чичиков.

“Ну, так благодарите же бога”.

“А что?” спросил Чичиков любопытно, держа над головою картуз.

“А вот что!” сказал барин, очутившийся на берегу вместе — с коропами и карасями,
которые бились у ног его [а. Как в тексте; б. “А вот что!” сказал барин, вышед совсем на берег;
коропы и караси бились у ног его] и прыгали на аршин от земли. “Это ничего, на это не
глядите; а вон штука вон где! [А вот штука] А покажите-ка, Фома большой, осетра”. Два
здоровых мужика вытащили из кадушки какое-то чудовище. “Каков князек! из реки зашел…”

“Да это целый князь!” сказал Чичиков.

“Вот то-то же. Поезжайте-ка вы теперь вперед, а я за вами. Кучер, ты, братец, возьми
дорогу пониже, через огород. Побеги, телепень Фома меньшой, снять перегородку. А я за вами
[Я за вами буду] — как тут, прежде чем успеете оглянуться”.

“Полковник чудаковат”, подумал <Чичиков>, проехавши, наконец, бесконечную
плотину и подъезжая к избам, из которых одни, подобно стаду уток, рассыпались по косогору
возвышенья, а другие стояли внизу на сваях, как цапли. Сети, невода, бредни [После “бредни”
в рукописи оставлен пробел для одного слова. ] развешаны были повсюду. Фома меньшой
снял перегородку, коляска проехала огородом и очутилась на площади возле устаревшей
деревянной церкви. За церковью подальше видны были крыши господских строений.

“А вот я и здесь”, раздался голос сбоку. Чичиков оглянулся и увидел, что барин уже ехал
возле него на дрожках; травяно-зеленый нанковый сертук, желтые штаны и шея без галстука,
на манер купидона. Боком сидел он на дрожках, занявши собою все дрожки. Чичиков хотел
было что-то сказать ему, но толстяк уже исчез. Дрожки показались на другой стороне, и
только слышался голос: “Щуку и семь карасей отнесите повару — телепню. А осетра подавай
сюда: я его свезу сам на дрожках”. Раздались снова голоса: “Фома большой да Фома меньшой!
Козьма да Денис!” Когда же подъехал он к крыльцу дома, к величайшему изумленью его,
толстый барин был уже на крыльце и принял его в свои объятья. Как он успел так слетать,
было непостижимо. [успел так слетать, бог его весть] Они поцеловались троекратно навкрест.

“Я привез вам поклон от его превосходительства”, сказал Чичиков.

“От какого превосходительства?”

“От родственника вашего, от генерала Александра Дмитриевича”.

“Кто это Александр Дмитриевич?”

“Генерал Бетрищев”, отвечал Чичиков с некоторым изумленьем.

“Не знаю-с, незнаком”.

Чичиков пришел еще в большее изумление…