Page 680 - Мертвые души

покупаемое имение. И охаявши его со всех сторон, сказал: “Какая же будет ваша цена?”

“Видите ли что”, сказал Хлобуев. “Запрашивать с вас дорого не буду, да и не люблю: это
было бы с моей стороны и бессовестно. Я от вас не скрою также и того, что в деревне моей из
ста душ, числящихся по ревизии, и пятидесяти нет на лицо: прочие или померли от
эпидемической болезни, или [Далее начато: в бегах] отлучились беспашпортно. Так что вы
[Далее начато: будете] почитайте их как бы умершими. Поэтому-то я и прошу с вас всего
только тридцать тысяч”.

“Ну, вот тридцать тысяч! Именье запущено, люди мертвы, и тридцать тысяч! Возьмите
25 тысяч”.

“Павел Иванович! [а. Как в тексте; б. Не могу, Павел Иванович] Я могу его заложить в
ломбард в 25 тысяч; понимаете ли это? Тогда я получаю 25 тысяч и имение при мне. Продаю я
единственно затем, что мне нужны скоро деньги, а при закладке была бы проволочка, надобно
платить приказным, а платить нечем”.

“Ну, да все-таки возьмите 25 тысяч”.

Платонову сделалось совестно за Чичикова. “Покупайте, Павел Иванович”, сказал он.
“За именье можно всегда дать эту <цену>. Если вы не дадите за него тридцати тысяч, мы с
братом складываемся и покупаем”.

Чичиков испугался. “Хорошо!” сказал он: “даю 30 тысяч. Вот две тысячи задатку дам
вам теперь, 8 тысяч через неделю, а остальные 20 тысяч через месяц”.

“Нет, Павел Иванович, только на том условии, чтобы деньги, как можно скорее. Теперь
вы мне дайте 15 тысяч по крайней мере, а остальные никак не дальше, как через две недели”.

“Да нет пятнадцати тысяч! Десять тысяч у меня всего теперь. Дайте соберу”. То есть,
Чичиков лгал: у него было двадцать.

“Нет, пожалуйста, Павел Иванович. Я говорю, что необходимо нужны пятнадцать
тысяч”.

“Да, право, недостает пяти тысяч. Не знаю сам, откуда взять”.

“Я вам займу”, подхватил <Платонов>. [В рукописи: Михайлов]

“Разве эдак”, сказал Чичиков и подумал про себя: “А это, однако же, кстати, что он дает
взаймы. В таком случае [Далее начато: я могу ему завтра] завтра можно будет привезти”. Из
коляски была принесена шкатулка и тут же было из нее вынуто 10 000 Хлобуеву; остальные
же пять тысяч обещано было привезти ему завтра; то есть обещано; предполагалось же
привезти три; другие потом, денька через два или три; а если можно, то и еще несколько
просрочить. Павел Иванович как-то особенно не любил выпускать из рук деньги. Если ж
настояла крайняя необходимость, то все-таки, казалось ему, лучше выдать деньги завтра, а не
сегодня. То есть, он поступал, как все мы: ведь нам приятно же поводить просителя. Пусть его
натрет [Пусть его понатрет] себе спину в передней! Будто уж и нельзя подождать ему! Какое
нам дело до того, что может быть всякой час ему дорог и терпят оттого дела его! “Приходи,
братец, завтра, а сегодня мне как-то некогда”.

“Где ж вы после этого будете жить?” спросил Платонов Хлобуева. “Есть у вас другая