Page 684 - Мертвые души

“Стой!” сказал Платонов кучеру и выскочил из коляски. Чичиков вышел вслед за ним
также из коляски. Они пошли пешком навстречу господина. Ярб уже успел облобызаться с
аглицким псом, с которым, как видно, был знаком уже давно, потому что принял равнодушно
в свою толстую морду живое лобызанье Азора. Так назывался аглицкой пес. Проворный пес,
именем Азор, облобызавши Ярба, подбежал к Платонову, лизнул проворным языком ему
руки, вскочил на грудь Чичи<кову> с намереньем лизнуть его в губы, но не достал и
оттолкнутый им побежал снова к Платонову, пробуя лизнуть его хоть в ухо. [подбежал к
Платонову, вскочил к нему с намереньем лизнуть его в губы, но не достал и оттолкнутый им
[лизнул его] вскочил на Чичикова и лизнул его в ухо. ]

Платонов и господин, шедший навстречу, в это время сошлись и обнялись.

“Помилуй, брат Платон! что это ты со мною делаешь?” живо спросил господин.

“Как, что?” равнодушно отвечал Платонов.

“Да как же в самом деле: три дни от тебя ни слуху, ни духу. Конюх от Петуха привел
твоего жеребца. “Поехал”, говорит, “с каким-то барином”. Ну, хоть бы слово сказал: куды,
зачем, на сколько времени? Помилуй, братец, как же можно этак поступать? А я, бог знает,
чего не передумал в эти дни”.

“Ну, что ж делать? позабыл”, сказал Платонов. “Мы заехали к Константину Федоровичу.
Он тебе кланяется, сестра также. Рекомендую тебе Павла Ивановича Чичикова. Павел
Иванович, — брат Василий. Прошу полюбить его так же, как и меня”.

Брат Василий и Чичиков, снявши картузы, поцеловались.

“Кто бы такой был этот Чичиков?” думал брат Василий. “Брат Платон на знакомства
неразборчив и, верно, не узнал, что он за человек”. И оглянул он Чичикова, насколько
позволяло приличие. Чичиков стоял, несколько наклонивши голову и сохранив приятное
выраженье в лице.

С своей стороны, Чичиков [С своей стороны и тот] оглянул также, насколько позволяло
приличие, брата Василия. Он был ростом пониже Платона, волосом темней его и лицом
далеко не так красив; но в чертах его лица было много жизни и одушевленья. Видно было, что
он не пребывал в дремоте и спячке.

“Знаешь ли, Василий, что я придумал?” сказал брат Платон.

“Что?” спросил Василий.

“Проездиться по святой Руси. Вот именно с Павлом Ивановичем. Авось-либо это
размычет и растеребит хандру мою”.

“Как же так вдруг решился?” начал было говорить Василий, озадаченный не на шутку
таким решеньем, и чуть было не прибавил: “И еще замыслил ехать с человеком, которого
видишь в первый раз, который, может быть, и дрянь, и чорт знает что”. И, полный недоверия,
стал он рассматривать искоса Чичикова и увидел, что он держался необыкновенно прилично,
сохраняя всё то же приятное наклоненье головы несколько на бок и почтительно-приветное
выражение в лице. Так что никак нельзя было узнать, какого роду был Чичиков.