Page 75 - Мертвые души

“Нет, такого помещика здесь нет”.

“Какие же есть?”

“Бобров, Свиньин, Конопатьев, Харпахин, Трепакин, Плешаков”.

“Богатые люди, или нет?”

“Нет, отец, богатых слишком нет. У иного двадцать душ, у иного тридцать, а такие,
чтобы по сотне, таких нет”.

Тут заметил Чичиков, что он заехал в порядочную глушь. “Далеко ли, по крайней мере,
до города?” спросил он.

“До города будет верст 60, а может быть и более. Я, право, так жалею, что ничего нет вам
покушать. Не хотите ли, батюшка, выпить чаю?”

“Благодарю, благодарю, матушка, приготовьте мне только постель и больше ничего”.

“Правда, что с такой дороги нужно отдохнуть. Вот тут себе, отец мой, и расположись на
этом диване. Ей, Фетинья, принеси перину, подушки, простыню. Какое-то время наслал бог.
Гром такой был, что у меня всю ночь горела свеча пред образом. Эх, отец мой, да у тебя-то, как
у борова, вся спина и бок в грязи. Где это ты так изволил засалиться?”

“Эх, матушка, сла<ва> богу, что жив остался. Опрокинулся вместе с бричкой на
проклятой дороге. Хорошо еще, что лошади не потащили!”

“Святители, какие страсти! Да не нужно ли чем-нибудь потереть вам спину?”

“Спасибо. Вы уж ни об чем не беспокойтесь. Прикажите только девке вашей, чтобы
высушила и вычистила хорошенько мое платье”.

“Слышишь, Фетинья”, сказала хозяйка, обратившись к той самой женщине, выходившей
на крыльцо со свечею, которая уже успела притащить перину и, взбивши ее с обеих боков
руками, напустила целый поток перьев по всей комнате. “Ты возьми ихний-то кафтан и
исподнее и прежде просуши их пред огнем, как делывала покойнику барину. Потом перетри и
выколоти хорошенько”.

“Слушаю, сударыня”, говорила Фетинья, настилая сверх перины простыню и кладя
подушки.

“Ну, вот тебе постель и готова!” сказала хозяйка: “Прощайте, батюшка! Желаю вам
спокойной ночи. Да не нужно ли еще чего-нибудь? Может, ты привык, отец мой, чтобы
кто-нибудь почесал на ночь пятки; покойник мой без этого никак не засыпал”.

“Благодарю, благодарю! ничего не нужно. Прощайте, матушка, приятного сна вам
желаю”.

“Прощай, отец мой!”

Хозяйка вышла; осталась только Фетинья. Чичиков поспешил разоблачиться и отдал