Page 70 - Мертвые души

подавал руку и вдовице беспомощной, и сиротине горемыке…” и тут даже отер платком он
выкатившуюся слезу.

Манилов был совершенно растроган. Оба приятели долго жали друг другу руку и
смотрели долго молча один другому[смотрели молча друг другу] в глаза, в которых видны
были навернувшиеся слезы. Манилов[Далее начато: так] никак не хотел выпустить руки
нашего героя и продолжал жать ее так горячо, что тот[так горячо, что тому даже и надоело и
он] просто не знал, как ее выручить. Наконец, выдернувши ее потихоньку, он сказал, что не
худо бы купчую совершить поскорее, да для этого не мешало бы и ему самому съездить в
город. После чего, взявши в руку шляпу, [он] стал откланиваться. [Вместо “Манилов был ~
откланиваться”: Манилов был ~ в виде собачки (РМ). ]

“Как, вы уж хотите ехать?” сказал Манилов, почти испугавши<сь>.

В это время вошла в кабинет Манилова.

“Лизанька”, сказал Манилов с несколько жалостливым видом: “Павел Иванович
оставляет нас!”

“Потому что мы надоели Павлу Ивановичу”, отвечала Манилова.

“Поверьте, сударыня”, сказал Чичиков: “что приятность времени, проведенного с вами,
пребудет в глубине моего сердца и что для меня не было бы большего блаженства, как жить с
вами, если не в одном доме, то, по крайней мере, в самом ближайшем соседстве”.

“А знаете, Павел Иванович”, сказал Манилов, которому очень понравилась такая мысль:
“как бы было в самом деле хорошо, если бы жить этак вместе, под одною кровлею или под
сенью какого-нибудь вяза, пофилософствовать о чем-нибудь, углубиться!..”

“О, это была бы райская жизнь!” сказал Чичиков, вздохнувши. “Прощайте, сударыня!”
продолжал он, подходя к ручке Маниловой. “Прощайте, почтеннейший друг!!. Не позабудьте
просьбы!!!..”

“О, будьте уверены!” отвечал Манилов: “Я с вами не расстаюсь как на два дни”.

Все вышли в столовую.

“Прощайте, миленькие малютки!” сказал Чичиков, увидевши Алкивиада и Менелая,
которые занимались какими-то деревянными кусочками: “прощайте, мои крошки. Вы
извините меня, что я не привез вам гостинца, потому что, признаюсь, не знал[потому что не
знал] даже, есть ли вы на свете; но теперь как приеду, то непременно привезу. Тебе привезу
саблю: хочешь саблю?”

“Хочу”, отвечал Менелай.

“А тебе барабан; не правда ли тебе барабан”, продолжал Чичиков, наклонившись к
Алкивиаду.

“Парапан”, отвечал шопотом и потупив голову Алкивиад.

“Хорошо, я тебе привезу барабан. Такой славный барабан. Там только всё будет: бу, бу,
бу… Прощай, душенька!” Тут поцеловал он его в головку и обратился к Манилову и его