Page 767 - Мертвые души

слуха, — что вторая часть в первоначальном очерке была у него готова около 1842 года (есть
слухи, будто она даже переписывалась в Москве в самое время печатания первой части
романа)”. [П. В. Анненков. Литературные воспоминания. М.—Л., 1928, стр. 140–141.] “Но все
ждут второго тома, — вскоре после выхода первого, 2 января 1843 г., писал Н. М. Языкову
Свербеев, — друзья Гоголя с некоторым опасением, а завистники и порицатели, говоря:
посмотрим, как-то он тут вывернется”. [В. И. Шенрок. “Материалы для биографии Гоголя”,
IV, стр. 104.] Прямых свидетельств самого Гоголя ни о замысле, ни о писательской работе над
замыслом за 1840–1842 гг. нет ни одного, кроме приведенной обмолвки в письме к Погодину,
которою тот воспользовался по-своему: он анонсировал в “Москвитянине” скорое появление в
печати продолжения “Мертвых душ”. [Во 2-м выпуске “Москвитянина” за 1841 г., в отделе
“Литературные новости” (стр. 616) читаем: “Гоголь написал уже два тома своего романа
“Мертвые души”. Вероятно, скоро весь роман будет кончен, и публика познакомится с ним в
нынешнем году”.] Гоголь, забыв, конечно, что сам этому анонсу дал повод, прямо заявил
потом, в письме к Шевыреву от 28 февраля 1843 г.: “никогда и никому я не говорил, сколько и
что именно у меня готово, и когда, к величайшему изумлению моему, напечатано было в
“Москвитянине” извещение, что два тома уже написаны…, тогда не была даже кончена первая
часть”.

Было ли хоть что-нибудь из второй части написано в годы, предшествовавшие выходу
первой части, уясняется, кроме того, из текста этой последней. Лирические упоминания о
будущем продолжении поэмы начинаются в первой части, как известно, с VII главы,
встречаясь затем также в главе XI.

Но и в VII и в XI главах они появились не сразу. В рукописи первой части “Мертвых
душ”, создававшейся весной и летом 1841 г. (РК), в лирическом вступлении к VII главе на
продолжение поэмы нет даже намека. Нет его и в первой копии с названной рукописи, снятой
Гоголем тотчас по приезде в Москву, в октябре 1841 г. (РП). И только в дополнительных
приписках к РП, перед снятием новой копии для цензуры (РЦ), впервые появляется
знаменитое авторское признание о второй части поэмы: “И долго еще определено мне чудной
властью идти об руку с моими странными героями” в ожидании, “когда иным ключом грозная
вьюга вдохновенья подымется” из его “главы”.

То же можно сказать об авторских признаниях по поводу продолжения поэмы,
выраженные в главе XI. В РК нет ни отрывка: “Но… может быть в сей же самой повести
почуются иные, еще доселе небранные струны”, ни отрывка: “как предстанут колоссальные
образы, как двигнутся сокровенные рычаги широкой повести, раздастся далече ее горизонт”,
ни, наконец, третьего отрывка: “И, может быть, в сем же самом Чичикове страсть его
влекущая уже не от него”. Там всё ограничивается заявлением (как в окончательной
редакции): “две части еще впереди — это не безделица!” — и обещанием более “широкого”,
чем в первой части, “течения” рассказа. Уточнения же в перечисленных отрывках:
“предстанет несметное богатство русского духа, пройдет муж, одаренный божественными
доблестями, или чудная русская девица”, повесть “примет величавое лирическое течение” и
другие вносятся только при работе над двумя последними рукописями (РП и РЦ), т. е. впервые
вводятся в текст поэмы всё в тот же, московский период, в октябре—декабре 1841 г.

Сам Гоголь вспоминал позже именно свой переезд из Рима в Москву как тот период,
когда “внутри” него случилось “что-то особенное”, что “произвело значительный переворот в
деле творчества” и отчего “сочинение… может произойти слишком значительным”. [Письмо
к М. П. Погодину от 8 июля 1847 г. ] В самом деле, в промежуток времени от отъезда Гоголя из
Рима (август 1841 г.) до прибытия его в Москву (18 октября 1841 г.) мысль о второй части
“Мертвых душ” претерпела, как видно, крупную перемену: из безотчетно-расплывчатой она
становится конкретной, как художественный замысел в точном смысле этого слова. Только