Page 787 - Мертвые души

матери; беседа помолвленных в саду. Чичиков отправляется, по поручению генерала
Бетрищева, к родственникам его, для извещения о помолвке дочери и едет к одному из этих
родственников полковнику Кошкареву”. Эта заметка по содержанию совпадает с рассказом
Арнольди. Остальные редакторские примечания не представляют интереса и свидетельствуют
о том, что едва ли редактор пользовался другими первоисточниками. Так, в примечании на
стр. 123 первого издания отмечен пропуск в разговоре между Костанжогло и Чичиковым. По
поводу содержания этой утраченной части разговора редактор мог привести только
предположение: “Здесь в разговоре между Костанжогло и Чичиковым пропуск. Должно
полагать, что Костанжогло предложил Чичикову приобрести покупкою именье соседа его,
помещика Хлобуева”. Всё это ясно из самого текста и не вносит никакого дополнения. Такого
же характера и две другие заметки: “Здесь пропуск, в котором, вероятно, содержался рассказ о
том, как Чичиков отправился к помещику Леницыну”; “Тут должен быть пропуск”.

IV

Непосредственно связаны со второй частью “Мертвых душ” те записные книжки Гоголя,
которые содержат не только материалы к поэме, но также черновые наброски к ней. Таких
записных книжек Гоголя дошло до нас две.

Первая записная книжка в отрывках по неполной копии Трушковского опубликована Н.
С. Тихонравовым (в ряде случаев с ошибочным прочтением текста) в приложении к журналу
“Царь-Колокол” (1892 г., вып. III) и вторично по той же копии в 10 издании (т. VI, стр.
457–496). Полностью по автографу воспроизводится здесь впервые. Эта книжка датирована в
10 издании 1841–1842 годами; в действительности к этим годам относятся лишь первые
записи. Гоголь пользовался этой книжкой до середины 1844 г. На начало в ней записей с
1841 г. прямо указывает первая же из них: упоминаемый тут “Петр Михайлович” — П. М.
Языков, брат поэта и спутник Гоголя при его возвращении из-за границы на родину осенью
1841 г. Следующий затем перечень “дел Петра Михайловича”, где между прочим значится:
“вымыть коляску, уставить стекла фонарей”, не оставляет сомнения в том, что запись сделана
как раз в пути, т. е. в сентябре—октябре 1841 г. Что касается последних в этой книжке
заметок, то, начиная с заметки “Дела, предстоя<щие> губернатору” и до конца, они все
внесены сюда со слов графа А. П. Толстого, что подтверждается следующим отрывком из
обращенного к нему письма Гоголя, служащего, вероятно, наброском статьи “Занимающему
важное место” (“Выбранные места из переписки с друзьями”):

“Вас удивляет, почему я с таким старанием стараюсь определить всякую должность в
России, почему я хочу узнать, в чем ее существо? Говорю Вам: мне это нужно для моего
сочиненья, для этих самых “Мертвых душ”, которые начались мелочами и секретарями и
должны кончить<ся> делами покрупнее и должностями повыше, и это познание точное и
верное должностей в том… в каком они должны у нас в России быть. Мне бы не хотелось дать
промаха и погрешить против правды, тем более, <что> характер<ы> и люди в остальных двух
частях выходят покрупнее обыкновенных и в значительных должностях. Я Вас очень
благодарю, что Вы объяснили должность генерал-губернатора; я только с Ваших слов узнал, в
чем она истинно может быть важна и нужна в России”. [См. Сочинения Гоголя, изд. 10, т. VII,
стр. 450–451.]

Как раз разъяснению административной роли генерал-губернатора, в отличие от
губернатора, посвящены последние заметки первой записной книжки. Да и непосредственно
предшествующая им заметка “Сведения о Лыскове” тоже указывает на сношения Гоголя с
семьей Толстых: графиня А. Г. Толстая, урожденная княжна Грузинская, была дочерью того
самого князя Грузинского, которому когда-то принадлежало Лысково, крупное приволжское
село в шестидесяти верстах от Нижнего-Новгорода. Нетрудно, наконец, определить и время