Page 225 - И жили люди на краю

222
прошли! В общем, оказались в Маньчжурии, у советской
границы. Я уже знал: становлюсь Иваном Смолиным, сыном
старого большевика-будёновца, трагически погибшего в Волге –
катался на лодке с женой, и утонули. Настоящий Иван Смолин – а
я на него сильно похож, мне его фотокарточки показывали, и про
всю его жизнь, с пелёнок, рассказывали, и все я наизусть выучил,
– настоящий Смолин тоже где-то погиб, но где и как, я не знаю; и
никакой родни у них не осталось.
– Все прекрасно рассчитано, – одобрительно проговорил
мужчина в гражданском. – Продолжайте.
– Границу я перешёл в ливень на рассвете. Перед станцией
переоделся в сухое – у меня запасная одежда имелась; сел в
поезд, прибыл в Хабаровск, но в тот же день отправился в
Комсомольск-на-Амуре, тогда ещё село Пермское. Там был
плотником, и не только работал, а всегда ходил на лекции; жил на
квартире у одного деда, и порой казалось: они потеряли меня.
Что делать, зачем я тут, как вернуться домой? А вернуться шибко
хотелось. Однажды, когда слушал лекцию, сзади на плечо мне
положили руку и шепнули: «Не оглядывайся. Привет от
Николы». Это значило: мне передаёт привет Масуда. «А теперь
слушай, – сказали за спиною. – В соседнем с тобою доме вот-вот
умрёт женщина. Она вызвала с Сахалина, из Александровска,
свою младшую дочку. Пухленькая, рыженькая – ничего девка!
Пока она здесь, познакомься, помоги деньгами, не жадничай ну и
– женись!» Я хотел обернуться и спросить: ты, мол,
соображаешь, что плетёшь? Но он приставил к моему боку нож и
прошипел: «Спокойно! Так Никола велел. Выполняй!?
– Это был путь на Северный Сахалин? – спросил мужчина в
гражданском.
– Как я понял потом, я всё равно оказался бы здесь. Куда
ещё могли меня послать? Но у меня вышло сразу: я понравился
ей, влюбилась, и когда сказал, что мог бы поехать с нею, она