Page 294 - И жили люди на краю

291
– Похвально!
– Он не хотел слушать. У него – одни требования.
– Надеюсь, среди офицеров, а тем более солдат вы не
станете распространяться о своём визите к противнику и,
главное, о том, что он думает о нас?
– Если я почувствую, что мой язык может сказать лишнее,
пущу себе пулю в рот.
– Идите!
Хабуяси вызвал к себе переводчика-офицера.
– Разберите подробно, что тут написано.
Переводчик дважды сосредоточено прочёл текст, взглянул
на полковника, спокойно-задумчивого, закурившего сигарету, и
спросил:
– Мне написать?
– Да, – полковник уловил в голосе переводчика тревогу,
стал за его спиною, следя за возникающими на лощённой бумаге
иероглифами: – «Безоговорочная капитуляция... срок для
размышления... до 18-00». Перестаньте писать, – распорядился
он. – Прочтите, что дальше.
Переводчик до конца прочёл ультиматум советского
генерала.
– Сожгите, – Хабуяси положил перед офицером свою
зажигалку.
Советская бумага была серой, рыхлой и как бы пересохшей
– огонь быстро охватил её и съел, оставив на полу чёрную гарь.
– Вы уже поняли, что ничего не читали, – сказал
переводчику Хабуяси. – Идите.
Наверное, четверть часа полковник сидел в абсолютном
окаменении; слышал, как устало бьётся сердце, чувствовал, как
зябнет тело; сцепленные пальцы рук посинели. У него, военного
человека, за всю жизнь и мысли не было против императорского
пути – верность ему он считал смыслом своего пребывания на