Page 445 - И жили люди на краю

442
зазевавшись, кто-нибудь из ребят – и Тимофей тоже – наступал
босой ногой на круглое, как сковорода, растение и, вскрикнув от
боли, садился, чтоб вытащить из ступни жгучие колючки.
Растение это называли «дедушкой». Точно такой же была
«бабушка», но без колючек.
Временами земля под ногами шевелилась, провисала – шли
по её шаткой потрескавшейся коре, словно по подвесному мосту.
Сворачивать же влево было опасно – там густою щетиной травы
обросла застоявшаяся непросыхающая грязь: бросишь сучок, и
она зыбко вздрогнет; говорили, что когда-то в этом месте
светилось зеленоватой водою первое озеро.
По торфянистой, липкой тропке шли вдоль второго озера;
вязкое дно, будто всасывающее в себя ноги, чёрная, как чернила,
вода – хоть пиши ею в тетради, жирные, лениво плавающие
пиявки, – всё это пугало мальчишек, но всё равно каждый хоть
разок немножко искупнулся в нём.
Не доходя до грунтового пыльного тракта, по которому в
царское время, как рассказывали учителя, жандармы гнали
ссыльных, – обычно перед этим таинственным, воспаляющим
воображение трактом решали, куда идти: к третьему озеру ли, на
протоку или к самой Ангаре.
Третье озеро, напористо раздвинувшее невысокие берега,
было окружено плотным боярышником. Вода в нём стояла
прозрачная, но, как только взбивали ее ногами, темнела, и на ней
совсем сахарно белели из узких заливов головки кувшинок. К
озеру ходили всё чаще в конце лета, когда румяно окрашивались
ягоды боярки.
От проточной воды – у всех мурашки по коже, а течение
тащило так, будто на брюхе с ледяной горки скользили. Плавали
мало, зато набирались ума в ловле рыбы и приготовлении ухи. На
Ангару приходили редко и всегда нешумно: в детской душе
возникало что-то пугливо-торжественное при встрече с могучей