Page 481 - И жили люди на краю

478
случалось – бродили по мелководью, собирая водоросли,
ракушки, трепангов, ловя чилимов и крабов – запасались.
В доме Тимофея на эту зиму тоже не шибко запасов. Ни
бруснику, ни чернику мать не заготавливала; в прошлые-то
осени, бывало, утром пойдёт с бабами на сопку, а к полудню
спустится с двумя полными вёдрами; и грибы охотно рвала,
особо грузди – всегда на зиму бочку засаливали. Этой осенью
ягоды опали, грибы сгнили – никто из селян на сопки не
поднимался. Он, Тимофей, от светла до темна находился при
коровах – их не бросишь. Батя же был свободен и не вырыл
картошку на втором огороде, у ручья; в тайфун по ботве
прокатилась вода, после мороз покрыл землю ледяной корочкой.
Мать кричала бате:
– Догулялся, трутень! Чем зимою станешь малых кормить,
чо сам будешь жрать? Иди и хошь ето спаси, иначе пришибу.
Ей-богу, насмерть пришибу трутня чертова!
Выкопал Тимофей с батей тот урожай – клубни, холодные,
как бы опушённые изморозью, в руке мокрели. Когда
перетаскивали картошку в дом, мать расплакалась.
– До чего добро довёл, недоумок! Где теперя просушивать
станешь? На снегу? Вон, в угол ее сыпь. Пущай токо сгниёт
– тебя ею и накормлю.
Мать шумела, а батя вяло оправдывался:
– Тык скоко бед, скоко горя! Родителя мово подстрелили, в
земле сырой. Сенсо была. Война.
Русские солдаты под командой офицера – тёзки Тимофея
– были в селении лишь единожды. Обещали, что прибудут
другие, в цивильном, но уже февраль, скоро весною повеет, а
новая власть так и не показывалась. Да её вроде и нет, этой
власти. Везде военные – и в городе, и на всех дорогах. Так
говорили те, кто наведывался в Отомари.
Много новостей привёз друг Тимофея. Кодзи Обаяси, или,