Page 486 - И жили люди на краю

483
одной девушки.
– А здесь, на Карафуто, – сказал с сожалением Явата, – сами
уже, наверное, заметили, и оставшиеся русские – не лучшие из
русских граждан, и переселяющиеся японцы – не цвет японского
общества. Порой и поговорить не с кем.
И тут же предложил Тамариным родителям подумать о
переезде на остов Окикамуро. Явата всё организует, им там будет
тепло и хорошо.
Тамарин отец усмехнулся с грустью:
– Заманчиво. Но, увы, несбыточно. Я на этот дом последние
гроши наскрёб. Чтоб дочери было где жить. А нам с женой
недолго осталось. Наше здоровье революция отняла. В Китае нам
был не климат, едва дышали летом, в пору сухого пекла. Вот тут
слегка полегчало... Но не о нас сейчас речь, а о ней, – показал он
на дочь тусклыми, с красными прожилками глазами. – Ежели
обидишь, обманешь... Не знаю ещё, какие у вас обычаи, а я по
своему разумению поступлю. Коли я не успею покарать, Бог
накажет. Запомни это.
Явата и Тамара встречались постоянно до самого его
отъезда. Он говорил, что ехать не хочет, но желание родителей
можно понять, более того – надо исполнить. Только
задерживаться он там не станет, рассчитывает обернуться за
месяц.
Явата не вернулся и через три месяца; за это время Тамара с
матерью похоронили отца. Тамара вязала рукавички и шарфы
– оставшиеся зимовать японцы охотно покупали их и платили
неплохо. Она уже пригляделась к ним и кое-что уяснила:
построили они здесь дома быстро и такие же, как у себя на
родине; вскоре поняли, что зимою в них чудовищно холодно. Но
это что? Невозможно изменить обычаям, привычкам, всему
укладу жизни. И сидят на полу, и спят на полу. Сколько их
болеет; все жалуются, что отовсюду сырость, сквозит, и уже