Page 482 - И жили люди на краю

479
как звали его в селении, Яша-японец – внебрачный сын хозяина
лагуны, в которой из лета в лето добывают водоросль
анфельцию. Кодзи искал в городе своего отца, хотел
посоветоваться, как дальше жить.
Мать у Кодзи – русская. Рассказывали бабы, что была она
красавицей. На берегу лагуны, где рабочие ворошили
анфельцию, появилась неожиданно – никто не заметил, когда
вышла из леса. Её увидели, раздетую, уже у самой воды.
Попробовала ногой и шагнула; шла плавно, мягко, ступни
утопали в нежных водорослях – они стелились по дну сплошным
пестроватым ковром. Вдруг она побежала по широкому тёплому
мелководью, вся в ярких брызгах; смеялась звонко. Она
испытывала радость жизни – это понятно, но рабочие наблюдали
за нею с осуждением и насмешками. По лагуне разрешалось
ходить лишь в тех немногих местах, где сквозь воду проступало
голое дно. Об этом знали все, но не белая девушка, неизвестно
откуда взявшаяся. А она не только ходила и бегала – она легла в
анфельцию, словно в постель. Безумная, бесстыжая девушка!
В это время из-за бугра выехал на пегой лошади сам хозяин
Явата Итиро, статный и молодой – тридцати не было, строгий и
степенный – от рабочих требовал добросовестности и
аккуратности во всём. И вот такой человек увидел в лагуне
какую-то женщину – она перекатывалась с боку на бок и хлопала
ладонями по воде.
Он подал ей знак рукою: иди сюда. Она рассмеялась. Он
подождал, когда она отсмеется и махнул рукой резче: иди, тебе
сказано! Она встала и пошла дальше в лагуну – медленно и
спокойно опускалась в воду; исчезли плечи – и она поплыла.
Достигла, пожалуй, середины. Лежа на спине, покачалась на
волнах и повернула обратно.
Явата ждал её долго, сидя на лошади; лицо у него было
непроницаемо-вежливое, взгляд – с холодным пренебрежением,