Page 709 - И жили люди на краю

706
пелёнку; обычно же, надудонившись грудью, отсыпались или
просто глазели на потолок. Но его злило и то, что они тихи и как
бы терпеливы. Он мрачно спросил жену:
– Что ты думаешь делать?
– Как что? У меня полно делов. Сейчас свиньям готовлю.
– Я не о том. Я о них, – Вадим качнул небритым
подбородком в сторону лежащих в широкой кроватке. Где она
только достала такую? На его, разумеется, деньги.
– А что они?.. – произнесла Надежда неопределённо. На
лице её отразилась испуганная покорность.
Вадим представил, что и жена не прочь отвязаться от них,
понимает: иначе не будет нормальной жизни. И сказал
легко-деловито, как говорят о давно решённом, лишь
необходимо ещё уточнить, как это выполнить.
– В облисполком напишем. Я от своего имени, а ты – от
своего, дескать, и не мечтала о них, получилось насильно и – что
оставалось? – родила детей от врага народа. Но они не нужны,
так что забирайте...
– Куда? – выдавила сдавленным горлом.
– Это их дело. Пускай к Ромашову в лагерь отправляют.
Или хоть на помойку выкидывают.
– Вадим! Ты что? – неживым голосом отозвалась Надежда.
– Я не отдам девочек.
– Как не отдашь? – у Вадима по краям сжатого рта вспухли
свирепые желваки.
– Не отдам. В них и моя кровь. Я не могу...
– И твоя кровь? Значит, ты с этой мразью, с вражьим
отребьем... породнилась?
– Вадим!..
– Что «Вадим»? – в глазах Евграфова уже синё вспыхивали
и лопались огоньки ненависти – Ты что, думаешь, ишачить буду
на них? Молока им, кашки манной, то да сё, одевай-обувай. Нет!