Page 762 - И жили люди на краю

759
лежащего у колеса лесовоза Сенатора; большеголовый с усиками
спросил:
– Ну, чего у вас?
– Лесиной ударило, – сказал Смолин, – Может, сотрясение
мозгов.
– Были бы мозги, башку не подсовывал, – раздраженно
проворчал большеголовый охранник, постоял над Сенатором, – у
того щеки и лоб белели глубоко, как при обморожении,
– распорядился. – Ты и ты, – указал на Флюса и Тимофея,
– тащите в медпункт, Остальным работать!
В тот день и затем с неделю Смолин ждал, что вызовут к
следователю. Но даже ни разу никто вслух не вспомнил о драке.
Похоже, не только те, которые загружали машину, но и Флюс,
Лёха и сам Сенатор сочли: было именно так, как сказал Смолин
– упала на голову лесина. Сначала Флюс как бы по секрету
сообщил нескольким зэкам, что Сенатор вот-вот «сыграет в
ящик», после шепнул другим, что Сенатор пошёл на поправку, но
выздоравливать ему придётся долго, а когда выйдет, то,
наверное, будет «вальтонутым». Флюс, Лёха и ещё трое-четверо
блатных временами заискивали перед Смолиным, точно
признавая его новым паханом; он понимал: уважают силу и
хотели бы использовать её в своих целях. Как-то сказал блатным:
– Ничего общего меж нами не выйдет. Дорожка ваша не
нравится.
Какое-то время Флюс норовил подчинить дружков себе
– не получилось. Очевидно, не прощали ему то, как трусовато вёл
себя там, у лесовоза. Хотя, конечно, у него была отговорка: не
сумел помочь Сенатору потому, что дорогу преградил Тимофей,
тоже мосол сильный, необтёсанный.
Сенатор вернулся в барак исхудавшим; от работы
отказывался, ссылаясь на острые головные боли, часто просил
таблетки – вид у него действительно был неважный; главарь