Page 758 - И жили люди на краю

755
сказал, что выходить из землянки запрещено, параша – вон, в
углу, а рубон принесут, если найдётся. И захлопнул за собою
дверь.
В землянке горела керосиновая лампа, мутно освещая
двухъярусные нары и стены из тонких, вбитых в землю жердей,
– в забирку; глина, пролезшая в щели в пору дождей, теперь
морозно застыла.
– По сравнению с этой ямой там был рай, – сказал Адам о
лагпункте, из которого их вывезли.
– Не кашляй, дед. Оттает и землеустроители тебя утащат,
– бодро и нагло проговорил парень по кличке Флюс, прозванный
так, быть может, потому, что на левой щеке выпирал крупный
желвак; парень из блатных – во втором бараке их было больше,
чем у них, в первом. У поляка он вызывал отвращение всей своей
внешностью – нарочитая сутуловатость, раздвинутые в стороны
руки, явно жаждет испуг навести: сейчас, мол, схвачу или
пёрышком кольну. Адам промолчал, а Флюс, улыбаясь главарю,
похлопал ладонями по верхним нарам напротив печки и проорал:
– Четыре места забиты! Все слыхали, суки!
– Не выйдет! – мрачно сказал Смолин, – Сейчас разыграем.
– Как это? – насмешливо вскричал Флюс – Зырьте-ка на
него! Он...
– Не визжи, вшиварь, – спокойно оборвал Смолин.
– Вставай лицом в угол.
– Куда-а? Что-о? – оскорблённо завопил Флюс и
повернулся к главарю – Сенатору; во взгляде мелькнул вопрос:
что делать-то?
Сенатор, лет тридцати пяти мужик, половину из них
проживший в тюрьмах, хитрый, изощрённо коварный, набычил
под ноль стриженую голову, плоско вытянутую ото лба к
затылку, и отвёл в сторону по-кабаньи маленькие глазки.
– Ну, живее, – Смолин подтолкнул Флюса к стене, и тот