Page 237 - Возле моря

замыслила? Возьмёт да разведётся с мужем. А он, Ульян, к тому
времени не просто охотник или рыбак... Почти хозяин. И потом
Отохимэ заявит отцу, что ей приглянулся Урьян, и она хочет,
чтобы он стал её мужем.
Уфф! Ульян бумажной салфеткой вытер со лба пот.
Танака встал, дошёл до токонома – ниши, неглубокой и
аккуратной, в которой висела продолговатой полосою шёлка
картина и стояла ваза с засушенными веточками каких-то кра-
сивых метёлочных растений, взял листки бумаги.
– Вот, Урьяно, договор. Прочитать ты это не можешь, но я
тебя не обманываю. Промысел через два дня переходит в твои
руки, и здесь, – он встряхнул листки, – здесь написано, что ты
обязан передавать мне тридцать процентов годового дохода. Чем
больше доход, тем больше достанется и тебе, и мне, – хозяин
протянул листки Ульяну.
Ульян посмотрел на столбцы иероглифов, на печать; такой
важный документ, конечно, должен быть на японском языке, на
русском его никто не поймёт.
Танака позвал служанку и велел ей принести тушь и ручку.
Она принесла и взглянула на Ульяна с уважением.
Ульян на трёх листках крупно вывел каракули – они чем-то
походили на иероглифы.
Один листок Танака отдал Ульяну.
– Храни, – сказал.
Ульян, пряча его в карман рубахи, рассудил: «Дома Симико
прочтёт».
Они сидели долго – Танака неторопливо и подробно рас-
сказывал, какую когда и как ловить рыбу. Ульян то слушал
внимательно, всё запоминая, то начинал думать об Отохимэ.
Скоро уж свечереет, а она так и не вышла из своей комнаты. Что
она там делает? Может, спросить у Танаки, не заболела ли его
дочь? Но не спросил.
Хозяин совсем опьянел, но продолжал рассказывать о до-
быче рыбы.
Ульян устал сидеть – ноги затекли. Но он терпел – день-то
какой! Не верится прямо-таки, что у него целое хозяйство объ-

235