Page 37 - Дуэль

XIV

— Однако, мне пора винтить… Меня ждут, — сказал Лаевский. — Прощайте, господа.
— И я с тобой, погоди, — сказала Надежда Федоровна и взяла его под руку.
Они простились с обществом и пошли. Кирилин тоже простился, сказал, что ему по
дороге, и пошел рядом с ними.
«Что будет, то будет… — думала Надежда Федоровна. — Пусть…»
Ей казалось, что все нехорошие воспоминания вышли из ее головы и идут в потемках
рядом с ней и тяжело дышат, и она сама, как муха, попавшая в чернила, ползет через силу по
мостовой и пачкает в черное бок и руку Лаевского. Если Кирилин, думала она, сделает
что-нибудь дурное, то в этом будет виноват не он, а она одна. Ведь было время, когда ни
один мужчина не разговаривал с нею так, как Кирилин, и сама она порвала это время, как
нитку, и погубила его безвозвратно — кто же виноват в этом? Одурманенная своими
желаниями, она стала улыбаться совершенно незнакомому человеку только потому,
вероятно, что он статен и высок ростом, в два свидания он наскучил ей, и она бросила его, и
разве поэтому, — думала она теперь, — он не имеет права поступить с нею, как ему угодно?
— Тут, голубка, я с тобой прощусь, — сказал Лаевский, останавливаясь. — Тебя
проводит Илья Михайлыч.
Он поклонился Кирилину и быстро пошел поперек бульвара, прошел через улицу к
дому Шешковского, где светились окна, и слышно было затем, как он стукнул калиткой.
— Позвольте мне объясниться с вами, — начал Кирилин. — Я не мальчишка, не
какой-нибудь Ачкасов или Лачкасов, Зачкасов… Я требую серьезного внимания!
У Надежды Федоровны сильно забилось сердце. Она ничего не ответила.
— Вашу резкую перемену в обращении со мной я объяснял сначала кокетством, —
продолжал Кирилин, — теперь же вижу, что вы просто не умеете обращаться с порядочными
людьми. Вам просто хотелось поиграть мной, как с этим мальчишкой армянином, но я
порядочный человек и требую, чтобы со мной поступали, как с порядочным человеком.
Итак, я к вашим услугам…
— У меня тоска… — сказала Надежда Федоровна и заплакала и, чтобы скрыть слезы,
отвернулась.
— У меня тоже тоска, но что же из этого следует?
Кирилин помолчал немного и сказал отчетливо, с расстановкой:
— Я повторяю, сударыня, что если вы не дадите мне сегодня свидания, то сегодня же я
сделаю скандал.
— Отпустите меня сегодня, — сказала Надежда Федоровна и не узнала своего голоса,
до такой степени он был жалобен и тонок.
— Я должен проучить вас… Извините за грубый тон, но мне необходимо проучить вас.
Да-с, к сожалению, я должен проучить вас. Я требую два свидания: сегодня и завтра.
Послезавтра вы совершенно свободны и можете идти на все четыре стороны с кем вам
угодно. Сегодня и завтра.
Надежда Федоровна подошла к своей калитке и остановилась.
— Отпустите меня! — шептала она, дрожа всем телом и не видя перед собою в
потемках ничего, кроме белого кителя. — Вы правы, я ужасная женщина… я виновата, но
отпустите… Я вас прошу… — она дотронулась до его холодной руки и вздрогнула, — я вас
умоляю…
— Увы! — вздохнул Кирилин. — Увы! Не в моих планах отпускать вас, я только хочу
проучить вас, дать понять, и к тому же, мадам, я слишком мало верю женщинам.
— У меня тоска…
Надежда Федоровна прислушалась к ровному шуму моря, поглядела на небо,
усыпанное звездами, и ей захотелось скорее покончить всё и отделаться от проклятого
ощущения жизни с ее морем, звездами, мужчинами, лихорадкой…