Page 294 - Идиот

Терентьеву было, для передачи, однажды-с, от лица с буквы А, - подмигнул и улыбнулся
Лебедев.
Так как он часто сбивался с одного на другое и позабывал, о чем начинал говорить, то
князь затих, чтобы дать ему высказаться. Но все-таки было чрезвычайно неясно: чрез него ли
именно шли письма, или чрез Веру? Если он сам уверял, что "к Рогожину все равно что к
Настасье Филипповне", то, значит, вернее, что не чрез него шли они, если только были
письма. Случай же, каким образом попалось к нему теперь письмо, остался решительно
необъясненным; вернее всего надо было предположить, что он как-нибудь похитил его у
Веры… тихонько украл и отнес с каким-то намерением к Лизавете Прокофьевне. Так
сообразил и понял наконец князь.
- Вы с ума сошли! - вскричал он в чрезвычайном смятении.
- Не совсем, многоуважаемый князь, - не без злости ответил Лебедев; - правда, я
хотел-было вам вручить, вам, в ваши собственные руки, чтоб услужить… но рассудил лучше
там услужить и обо всем объявить благороднейшей матери… так как и прежде однажды
письмом известил, анонимным; и когда написал давеча на бумажке, предварительно, прося
приема, в восемь часов двадцать минут, тоже подписался: "ваш тайный корреспондент";
тотчас допустили, немедленно, даже с усиленною поспешностью задним ходом… к
благороднейшей матери.
- Ну?..
- А там уж известно-с, чуть не прибила-с; то-есть чуть-чуть-с, так что даже, можно
считать, почти что и прибила-с. А письмо мне шваркнула. Правда, хотела было у себя
удержать, - видел, заметил, - но раздумала и шваркнула: "коли тебе, такому, доверили
передать, так и передай"… Обиделась даже. Уж коли предо мной не постыдилась сказать, то,
значит, обиделась. Характером вспыльчивы!
- Где же письмо-то теперь?
- Да все у меня же, вот-с!
И он передал князю записку Аглаи к Гавриле Ардалионовичу, которую тот с
торжеством, в это же утро, два часа спустя, показал сестре.
- Это письмо не может оставаться у вас.
- Вам, вам! Вам и приношу-с, - с жаром подхватил Лебедев, - теперь опять ваш, весь
ваш с головы до сердца, слуга-с, после мимолетной измены-с! Казните сердце, пощадите
бороду, как сказал Томас Морус… в Англии и в Великобритании-с. Меа culpa, mea culpa, как
говорит Римская папа… то-есть: он Римский папа, а я его называю: "Римская папа".
- Это письмо должно быть сейчас отослано, - захлопотал князь; - я передам.
- А не лучше ли, а не лучше ли, благовоспитаннейший князь, а не лучше ли-с…
эфтово-с!
Лебедев сделал странную, умильную гримасу; он ужасно завозился вдруг на месте,
точно его укололи вдруг иголкой, и лукаво подмигивая глазами, делал и показывал что-то
руками.
- Что такое? - грозно спросил князь.
- Предварительно бы вскрыть-с! - прошептал он умилительно и как бы
конфиденциально.
Князь вскочил в такой ярости, что Лебедев пустился было бежать; но добежав до двери,
приостановился, выжидая, не будет ли милости.
- Эх, Лебедев! Можно ли, можно ли доходить до такого низкого беспорядка, до
которого вы дошли? - вскричал князь горестно. Черты Лебедева прояснились.
- Низок! Низок! - приблизился он тотчас же, со слезами бия себя в грудь.
- Ведь это мерзости!
- Именно мерзости-с. Настоящее слово-с!
- И что у вас за повадка так… странно поступать? Ведь вы… просто шпион! Почему вы
писали анонимом и тревожили… такую благороднейшую и добрейшую женщину? Почему,
наконец, Аглая Ивановна не имеет права писать кому ей угодно? Что вы жаловаться, что ли,