Page 299 - Идиот

VII.

Пока он с наслаждением засматривался на Аглаю, весело разговаривавшую с князем N.
и Евгением Павловичем, вдруг пожилой барин-англоман, занимавший "сановника" в другом
углу и рассказывавший ему о чем-то с одушевлением, произнес имя Николая Андреевича
Павлищева. Князь быстро повернулся в их сторону и стал слушать.
Дело шло о нынешних порядках и о каких-то беспорядках по помещичьим имениям в
-ской губернии. Рассказы англомана заключали в себе, должно быть, что-нибудь и веселое,
потому что старичек начал, наконец, смеяться желчному задору рассказчика. Он рассказывал
плавно, и как-то брюзгливо растягивая слова, с нежными ударениями на гласные буквы,
почему он принужден был, и именно теперешними порядками, продать одно великолепное
свое имение в -ской губернии и даже, не нуждаясь особенно в деньгах, за полцены, и в то же
время сохранить имение разоренное, убыточное и с процессом, и даже за него приплатить.
Чтоб избежать еще процесса и с Павлищенским участком, я от них убежал. Еще одно или два
такие наследства, и ведь я разорен. Мне там, впрочем, три тысячи десятин превосходной
земли доставалось!"
- Ведь вот… Иван-то Петрович покойному Николаю Андреевичу Павлищеву
родственник… ты ведь искал, кажется, родственников-то, - проговорил вполголоса князю
Иван Федорович, вдруг очутившийся подле и заметивший чрезвычайное внимание князя к
разговору. До сих пор он занимал своего генерала-начальника, но давно уже замечал
исключительное уединение Льва Николаевича и стал беспокоиться; ему захотелось ввести
его до известной степени в разговор и таким образом второй раз показать и отрекомендовать
"высшим лицам".
- Лев Николаич, воспитанник Николая Андреевича Павлищева, после смерти своих
родителей, - ввернул он, встретив взгляд Ивана Петровича.
- О-очень при-ятно, - заметил тот, - и очень помню даже. Давеча, когда нас Иван
Федорыч познакомил, я вас тотчас признал, и даже в лицо. Вы, право, мало изменились на
вид, хоть я вас видел только ребенком, лет десяти или одиннадцати вы были. Что-то эдакое,
напоминающее в чертах…
- Вы меня видели ребенком? - спросил князь с каким-то необыкновенным удивлением.
- О, очень уже давно, - продолжал Иван Петрович, - в Златоверховом, где вы
проживали тогда у моих кузин. Я прежде довольно часто заезжал в Златоверхово, - вы меня
не помните? О-очень может быть, что не помните… Вы были тогда… в какой-то болезни
были тогда, так что я даже раз на вас подивился…
- Ничего не помню! - с жаром подтвердил князь.
Еще несколько слов объяснения, крайне спокойного со стороны Ивана Петровича и
удивительно взволнованного со стороны князя, и оказалось, что две барыни, пожилые
девушки, родственницы покойного Павлищева, проживавшие в его имении Златоверховом, и
которым князь поручен был на воспитание, были в свою очередь кузинами Ивану
Петровичу. Иван Петрович, тоже как и все, почти ничего не мог объяснить из причин, по
которым Павлищев так заботился о маленьком князе, своем приемыше. "Да и забыл тогда об
этом поинтересоваться", но все-таки оказалось, что у него превосходная память, потому что
он даже припомнил, как строга была к маленькому воспитаннику старшая кузина, Марфа
Никитишна, "так что я с ней даже побранился раз из-за вас за систему воспитания, потому
что все розги и розги больному ребенку - ведь это… согласитесь сами…" и как, напротив,
нежна была к бедному мальчику младшая кузина, Наталья Никитишна… "Обе они теперь,
пояснил он дальше, проживают уже в -ской губернии (вот не знаю только, живы ли теперь?),
где им от Павлищева досталось весьма и весьма порядочное маленькое имение. Марфа
Никитишна, кажется, в монастырь хотела пойти; впрочем, не утверждаю; может, я о другом