Page 106 - Обыкновенная история

Язык, впрочем, везде правилен и чист; автор даже обладает слогом…» – насилу дочитал
Александр.
– Вот давно бы так! – сказал Петр Иваныч, – а то бог знает что наговорил! О прочем мы
с тобой и без него рассудим.
У Александра опустились руки. Он молча, как человек, оглушенный неожиданным
ударом, глядел мутными глазами прямо в стену. Петр Иваныч взял у него письмо и прочитал
в P.S. следующее: «Если вам непременно хочется поместить эту повесть в наш журнал –
пожалуй, для вас, в летние месяцы, когда мало читают, я помещу, но о вознаграждении и
думать нельзя».
– Ну, что, Александр, как ты себя чувствуешь? – спросил Петр Иваныч.
– Покойнее, нежели можно было ожидать, – отвечал с усилием Александр. – Чувствую,
как человек, обманутый во всем.
– Нет, как человек, который обманывал сам себя да хотел обмануть и других…
Александр не слыхал этого возражения.
– Ужели и это мечта?.. и это изменило?.. – шептал он. – Горькая утрата! Что ж, не
привыкать-стать обманываться! Но зачем же, я не понимаю, вложены были в меня все эти
неодолимые побуждения к творчеству?..
– Вот то-то! в тебя вложили побуждения, а самое творчество, видно, и забыли
вложить, – сказал Петр Иваныч, – я говорил!
Александр отвечал вздохом и задумался. Потом вдруг с живостью бросился отворять
все ящики, достал несколько тетрадей, листков, клочков и начал с ожесточением бросать в
камин.
– Вот это не забудь! – сказал Петр Иваныч, подвигая к нему листок с начатыми
стихами, лежавший на столе.
– И это туда же! – говорил Александр с отчаянием, бросая стихи в камин.
– Нет ли еще чего? Поищи-ка хорошенько, – спросил Петр Иваныч, осматриваясь
кругом, – уж за один бы раз делать умное дело. Вон что там это на шкафе за связка?
– Туда же! – говорил Александр, доставая ее, – это статьи о сельском хозяйстве.
– Не жги, не жги этого! Отдай мне! – сказал Петр Иваныч, протягивая руку, – это не
пустяки.
Но Александр не слушал.
– Нет! – сказал он со злостью, – если погибло для меня благородное творчество в сфере
изящного, так я не хочу и труженичества: в этом судьба меня не переломит!
И связка полетела в камин.
– Напрасно! – заметил Петр Иваныч и между тем сам палкой шарил в корзине под
столом, нет ли еще чего-нибудь бросить в огонь.
– А что же мы с повестью сделаем, Александр? Она у меня.
– Не нужно ли вам оклеить перегородки?
– Нет, теперь нет. Не послать ли за ней? Евсей! Опять заснул: смотри, там мою шинель
у тебя под носом украдут! Сходи скорее ко мне, спроси там у Василья толстую тетрадь, что
лежит в кабинете на бюро, и принеси сюда.
Александр сидел, опершись на руку, и смотрел в камин. Принесли тетрадь. Александр
поглядел на плод полугодовых трудов и задумался. Петр Иваныч заметил это.
– Ну, кончай, Александр, – сказал он, – да поговорим о другом.
– И это туда же! – крикнул Александр, швырнув тетрадь в печь.
Оба стали смотреть, как она загорится, Петр Иваныч, по-видимому, с удовольствием,
Александр с грустью, почти со слезами. Вот верхний лист зашевелился и поднялся, как будто
невидимая рука перевертывала его; края его загнулись, он почернел, потом скоробился и
вдруг вспыхнул; за ним быстро вспыхнул другой, третий, а там вдруг несколько поднялись и
загорелись кучей, но следующая под ними страница еще белелась и через две секунды тоже
начала чернеть по краям.
Александр, однако ж, успел прочесть на ней: глава III-я. Он вспомнил, что было в этой