Page 211 - СКАЗКИ

Давно занимавшая творческое воображение Салтыкова и оставшаяся
неосуществленной мысль о создании произведения (под названием «Паршивый»), героем
которого должен был бы явиться самоотверженный поборник социальной справедливости,
революционер типа Чернышевского или Петрашевского,– эта мысль нашла свое частичное
претворение в сказке «Дурак». В ней представлена свободная от всех нравственных пороков
привилегированного общества личность гуманиста – правда, не в образе революционера, а в
опрощенном соответственно народной сказке образе прирожденного крестьянского
«праведника», который «не понимал» и потому не признавал никаких требований
официального морального кодекса. Разумеется, жизнь одинокого протестанта, взгляды и
поступки которого находились в непримиримом конфликте с господствующей средой,
должна была закончиться трагически. Финальный эпизод сказки – внезапное исчезновение, а
затем, по прошествии многих лет, возвращение измученного Иванушки – намекает на
административную кару, постигшую героя. Такова была участь многих «справедливых
людей» из народа, и Салтыков своей сказкой выражал им сочувствие.
Как и в сказке «Дурак», любовь к ближнему – основной мотив «Христовой ночи» и
«Рождественской сказки». Мотивом любви к ближнему и «религиозной» формой его
художественного воплощения эти два произведения Салтыкова больше всего напоминают
народные рассказы и сказки Льва Толстого. Однако Толстой и Салтыков расходятся в своем
понимании способов служения ближнему. Если первый полагал, что моральное
самоусовершенствование человека, чисто нравственное проявление любви к ближнему,
христианское смирение и всепрощение уже сами по себе достигают цели, ведут в конечном
счете к коренному преобразованию всей общественной жизни, то Салтыков противопоставил
толстовской проповеди нравственного перевоспитания социальных верхов идею активного
протеста. Об идейных расхождениях двух великих современников в трактовке моральных
проблем свидетельствует, в частности, такой факт. Салтыков, идя навстречу сделанному ему
Толстым предложению, в марте 1887 г. послал пять своих сказок в «Посредник».
Ознакомившись с ними, В. Г. Чертков писал Толстому 19 марта 1887 г.: «Во всех почти его
рассказах, подходящих сколько-нибудь к нашей цели, есть что-нибудь прямо
противоположное нашему духу; но когда указываешь на это, то он (Салтыков) говорит, что
всю вещь написал именно для этого места, и никак не соглашается на пропуск!» note_243. Из
свидетельства Черткова известно также, что особенное внимание Толстого обратила на себя
«Рождественская сказка». Но и она, по словам того же Черткова, вызывала у него
противоречивые чувства. С одной стороны, он нашел ее «изумительной» и хотел издать в
«Посреднике», с другой – будто бы отказался от этого ввиду «нехристианского» конца
note_244.
Внести сознание в народные массы, вдохновить их на борьбу за свои права, пробудить
в них понимание своего исторического значения, осветить им светом демократического и
социалистического идеала путь движения к будущему – в этом состоит основной идейный

note_243
Лит. наследство. 1934. Т. 13-14. С. 157.

note_244
С. А. Макашин предлагает здесь существенную поправку, сообщая следующее: «В. Г. Чертков ошибся,
назвав «Рождественскую сказку» вместо нужной здесь «Христовой ночи», у которой действительно
«нехристианский» конец (Христос «воспылал гневом»). В «Рождественской сказке» такого конца нет, и она
была издана «Посредником» в 1887 году. Это позволяет считать, что в числе сказок, посланных Салтыковым в
«Посредник», пятой была именно «Христова ночь». Тем самым ликвидируется пробел в сообщении М.
Чистяковой «Л. Н. Толстой и Салтыков», где указаны лишь четыре сказки: «Бедный волк», «Самоотверженный
заяц», «Пропала совесть», «Рождественская сказка» (т. 13/14, с. 518). К сожалению, предлагаемая поправка
пришла мне в голову не тогда, когда при моем участии подготавливалась к печати статья Чистяковой, в связи с
чем состоялась моя встреча с Чертковым, а уже после выхода в свет т. 13/14 «Лит. наследства». Свои сомнения
и новые предположения я изложил Черткову во второй беседе, и он согласился с ними» (Салтыков-Щедрин М.
Е. Собр. соч.: В 20 т. М., 1974. Т. 16, кн.1 C. 427).