Page 81 - Три товарища

— Нет, еще не устала.
Мы подошли к павильону с кольцами и крючками. Перед ним висели фонари,
излучавшие резкий карбидный свет. Пат посмотрела на меня.
— Нет, — сказал я. — Сегодня не буду бросать колец. Ни одного не брошу. Даже если бы
мог выиграть винный погреб самого Александра Македонского.
Мы пошли дальше через площадь и парк.

— Где-то здесь должна быть сирень, — сказала Пат.
— Да, запах слышен. Совсем отчетливо.

— Видно, уже распустилась, — ответила она. — Ее запах разлился по всему городу.
Мне захотелось найти пустую скамейку, и я осторожно посмотрел по сторонам. Но то ли
из-за сирени, или потому что был воскресный день, или нам просто не везло, — я ничего
не нашел. На всех скамейках сидели пары. Я посмотрел на часы. Уже было больше
двенадцати.

— Пойдем ко мне, — сказал я, — там мы будем одни.
Она не ответила, но мы пошли обратно. На кладбище мы увидели неожиданное зрелище.
Армия спасения подтянула резервы. Теперь хор стоял в четыре шеренги, и в нем были не
только сестры, но еще и братья в форменных мундирах. Вместо резкого двухголосья
пение шло уже на четыре голоса, и хор звучал как орган. В темпе вальса над
могильными плитами неслось: «О мой небесный Иерусалим…»
От оппозиции ничего не осталось. Она была сметена.

Директор моей гимназии частенько говаривал: «Упорство и прилежание лучше, чем
беспутство и гений…»

Я открыл дверь. Помедлив немного, включил свет. Отвратительный желтый зев коридора
кишкой протянулся перед нами.

— Закрой глаза, — тихо сказал я, — это зрелище для закаленных.
Я подхватил ее на руки и медленно, обычным шагом, словно я был один, пошел по
коридору мимо чемоданов и газовых плиток к своей двери.
— Жутко, правда? — растерянно спросил я, глядя на плюшевый гарнитур,
расставленный в комнате. Да, теперь мне явно не хватало парчовых кресел фрау
Залевски, копра, лампы Хассе…
— Совсем не так жутко, — сказала Пат.

— Все-таки жутко! — ответил я и подошел к окну. — Зато вид отсюда красивый. Может,
придвинем кресла к окну?

Пат ходила по комнате.
— Совсем недурно. Главное, здесь удивительно тепло.

— Ты мерзнешь?
— Я люблю, когда тепло, — поеживаясь, сказала она. — Не люблю холод и дождь. К тому
же, это мне вредно.
— Боже праведный… а мы просидели столько времени на улице в тумане…

— Тем приятнее сейчас здесь…
Она потянулась и снова заходила по комнате крупными шагами. Движения ее были
очень красивы. Я почувствовал какую-то неловкость и быстро осмотрелся. К счастью,
беспорядок был невелик. Ногой я задвинул свои потрепанные комнатные туфли под